От смерти Россию спасут катакомбы

Откуда они возьмутся? На этот вопрос политолог Сергей Кургинян отвечает так:

“Я прочитал откровения Козырева по поводу заседания Совета Безопасности, на котором он присутствовал. Козырев – это был такой министр иностранных дел в 90-е годы. И вот, он откровенничал по поводу заседания Совета Безопасности, на котором они всё время обсуждали, что нужна какая-то национальная идея. Ну, не коммунистическая, так другая. Потом сказали: “Нет, любая идея – это тоталитаризм, это не то”. И было сказано: “А пусть деньги станут нашей национальной идеей”. И сказали: “Да, это самое лучшее, что может быть!”.

Так вот, если говорить об этом с точки зрения социальной, социально-политической, то предложение сделать деньги национальной идеей тождественно предложению сделать Россию криминальным государством. Ибо только в криминальном государстве деньги могут быть идеей. Это первое.

Если рассмотреть это предложение с точки зрения метафизической, то это, конечно, религия “золотого тельца”. А религия “золотого тельца” основана на жертвоприношениях, она без жертвоприношений не существует. Это бог, который требует детей. Мы можем пересчитать поголовье свиней в России, но не можем пересчитать, сколько у нас миллионов бездомных детей. Что произошло? Гражданская война? Что такое? Но ведь это уже давно всё так происходит! Уже нельзя сослаться на кого-то одного. Это вот такая ситуация – мир “золотого тельца”!

Значит, это – криминальное государство, это “золотой телец”. И, наконец, давайте посмотрим на это с точки зрения экзистенциальной. У нас есть дети – мы что, готовы их продать? Каждый предмет имеет количественное измерение? Я знаю массу людей, которые готовы продать своих детей – хоть на органы, хоть на что. Я наблюдаю эту чудовищную деградацию общества. Но ведь не все! Людьми-то остаются те, кто не готовы продать детей, любимую женщину, какие-то свои ценности. Ну, пусть ценности разные. Но какие-то есть! Что-то ведь есть! Если ничего нет – это уже не люди.

И наконец, Рене Генон. Он не есть мой любимый философ и метафизик, но в данном случае я не могу к нему не апеллировать, потому что это он ввел этот ёмкий образ – он сказал, что это “царство количества”. Есть “царство качества” и “царство количества”. Царство, в котором всё на продажу – это “царство количества”.

Итак, мы живем в мире “золотого тельца”, в мире, где всё имеет вещественный эквивалент, в мире, соответственно, строящем криминальное общество и государство, и в мире количества. Этот мир нежизнеспособен. Он сам себя уничтожит! Те, кто его создали, прекрасно понимают, что это “ликвидком“. Это – нестабильная ситуация. Если это такой мир, то к названию каждого министерства можно добавить “ликвидация того-то”.

Но главное тут не в министерствах и не во власти, которую очень любят оплёвывать, а в обществе, в каждом из нас, в социуме. Нет социума! Социум держится на невещественном. Вы банду нормальную не сможете сформировать без невещественного, без идеального. Вот эта сицилийская мафия – она же формировалась на каких-то идеалах – Римской империи, например. В конце концов, на собственной крови. Там же тоже было что-то идеальное! Любимая сицилийская земля… Невозможно без этого ничего сформировать. Ничего, никаких общностей! Власть нельзя сформировать – она очень скоро превращается в террариум единомышленников: “Девочки, против кого мы теперь будем дружить?” Что сплачивает?

Всё рассыпается. Мир рассыпается – из него уходит дух. Как только уходит дух – форма тлеет. Мы существуем в этом тлении. Я не убежден, что в России сегодня существует общество. Пусть мне докажут, что это общество! Что у этого общества есть мнение! Это разорванные социальные среды, совершенно разные. Какой у них консенсус? Сытый голодного не разумеет. Есть консенсус между обитателями швейцарских вилл и бомжами, копающимися в помойке? А в чем консенсус? Все готовы умирать за Россию? За какую Россию? В чём образ? В чём идеальное? В чём коллективная личность? Всего этого нет.

Раз этого всего нет, то у этого крайне печальная судьба. Это-то и называется регресс. Когда начали уничтожать коммунизм – кому-то он нравится, кому-то – нет – неважно, но это было нечто, что было прикреплено как-то к вашему телу. И когда начали это выдирать, то выдирали таким способом, что разрушили всё.

Способы эти называются “карнавализация жизни”: всё, что было хорошо – говорим, что плохо, а всё, что было плохо – говорим, что хорошо. Бандиты – это было плохо? Говорим, что хорошо. Шмелев же прямо сказал… Да и Чубайс тоже: “Наворовали – и слава богу! Может быть, их внуки будут порядочными людьми”. А может – не будут? А почему они, собственно, будут? Всё наоборот. Все люди, которые были моральными – это идиоты, все люди, которые были безнравственными – это замечательные люди. “Ворюга мне милей, чем кровопийца” – писал Бродский, крупный наш поэт. А почему “или”? Ворюга ИЛИ кровопийца? Я вот представляю себе – ворюга И кровопийца.

Значит, эта ситуация фактически обрекает страну на регресс. Страна умирает. И у этого был аналог. Аналогом этого является, конечно, Римская империя времени упадка.

Я – римский мир периода упадка,
Когда, встречая варваров рои,
Акростихи слагают в забытьи
Уже, как вечер, сдавшего порядка.

Это Верлен. Как спасся Рим? Он же спасся! Вот этого люди не понимают. Он спасся за счёт христианских катакомб.

Рассмотрим катакомбы как социальный феномен. Отвяжем их от христианства, от чего угодно. Это была контрэлита, люди, которые от скверны отстранились. И что? Константин взял их, они удержали Рим… Потом возник папа Римский, который помешал Риму превратиться в сообщество банд, называемых королями или феодалами… Сохранилась Византия… Сохранилась вся история человечества – за счёт наличия катакомб! Значит, если в России есть катакомбы – они и есть технология, они и есть ресурс. Мы не изучаем их, мы не смотрим на этот рельеф – а там ресурс!

Что вместо этого сейчас предлагают? Призвать эмигрантов, такой или другой волны. Почему? Потому что уже понимают, что всё основное сгнивает! А где этот социальный массив, который можно призвать извне? Заметьте, некоторые политологи начинают говорить – давайте привезём эмиграцию. Ну, конечно, в оккупационном обозе. Приезжают интервенты, вместе с ними приезжают эмигранты – а под ними всё остальное “быдло”, как они говорят.

Либо мы найдем в себе эти катакомбы и будем иметь мужество их востребовать, как неиспорченный ресурс – либо это будут иноземные оккупанты и их приспешники, которые, конечно же, будут выполнять роль надсмотрщиков при хозяевах, роль “капо” в концлагере, в который превратится страна. Других альтернатив я не вижу.

Но одну, которая могла бы всё спасти, я вижу. И прецеденты её использования были. Тем, кто будет её связывать только с христианством, объясню: другую, положим, не очень греющую моё сердце, социальную альтернативу создали ваххабиты. Еще одну – старообрядцы. Их много, таких катакомбных систем, они создаются. Они охраняют свои ценности, они говорят: “Вокруг скверна, но мы – будем!..”. Что, старообрядцы, мало сделали для России? Они очень много сделали.

Они не стали решающим фактором – им стали большевики. А что такое большевики? Это катакомбная секта. Слава богу, что она была сектой – если бы там была партия, то всё бы погибло, всё пошло бы в распыл. Но она была секта, т.е. достаточно накаленная, сплоченная социальная общность, на которую упала разрушившаяся власть и истлевшая основа общества. И она начала всё это поднимать назад.

Поэтому катакомбы – это технология. И это – социальная надежда. Я других надежд не вижу, потому что процесс, с моей точки зрения, именно регрессивный.

И он создан давно. Он создан с момента, когда наша интеллигенция, убивая коммунизм, начала рушить идеальное вообще. Поэтому на вопрос, кто это сделал, можно сказать: “Вы и убили-с!”. Вы – все вместе. Элита спецслужб, которая так хотела освободиться от коммунистического ига, чтобы начать новую жизнь. Номенклатура, которая хотела сковаться для воровства. Интеллигенция, которая пошла на поводу у братков и всех прочих. И мещанский табун, который рвался только к тряпкам и жратве. И его спустили с цепи, и он побежал и растоптал всё.

Мы присутствуем при очередной фазе этого растаптывания и движения. Власть, общество, спецслужбы, элиты – все движутся в этом мутном потоке, как щепки. Остановить его и повернуть могут только катакомбы. Или Ничто.