Чёрная дыра. Захват заложников в Будённовске

 Захват заложников в Буденновске отрядом Шамиля Басаева стал, может быть, наиболее травмирующим для российского общества событием. Впервые война разыгрывалась не где-то на национальной окраине, а в тихом провинциальном городишке. К тому же действия террористов отличал поистине ассирийский уровень жестокости. В июне 1995 года в Буденновске были презрены и отброшены все заповеди, нормы и представления о человечности.

 К июню 1995 года положение боевиков было достаточно шатким. Из равнинной части Чечни они были в основном выбиты, война поглощала боеприпасы и снаряжение, потери продолжали увеличиваться. Российские войска продвигались в глубину Чечни медленно, но неуклонно. Все это вызвало упадок духа в рядах чеченцев: при всей браваде, боевиков не очень вдохновляла идея умереть на поле брани. Дудаевцам требовалось некое новое решение, позволяющее переломить ситуацию и желательно остановить войну хотя бы на время. В итоге таковое решение было найдено.

Впоследствии Басаев утверждал, что якобы нацеливался на Минеральные Воды и даже далее, на Москву. Фактически нападение на Буденновск было проведено настолько аккуратно, что можно уверенно утверждать: именно этот городок на Ставрополье был его изначальной целью. К налету на Буденновск подготовились заранее. Значительная часть боевиков проникла в город до нападения, в Буденновске были приготовлены боеприпасы. Чеченская диаспора была предупреждена о необходимости заранее покинуть городок. Говорить о желании идти на Москву в таких условиях, конечно, не приходится.

Основной отряд боевиков во главе с самим Басаевым собирался в поселке Новогрозненский.

Драма начала разворачиваться в ночь на 14 июня 1995 года. Небольшая колонна из трех «Камазов» и «милицейской» легковушки выехала к Буденновску. На посту ГАИ басаевцев пропустили без досмотра: поддельные милиционеры заявили, что вывозят из Чечни тела погибших солдат. Басаев позже бравировал рассказами о том, как он подкупал милиционеров, однако расследования на эту тему результатов не дали: похоже, заявления о перевозе «груза-200» оказывало на милицию более серьезное воздействие, чем взятки. На подходах к Буденновску более бдительные, чем обычно, милиционеры остановили колонну и попытались досмотреть грузовики. Разумеется, настырным инспекторам заглянуть в кузов боевики не позволили, но согласились проехать к РОВД Буденновска для «объяснений». Около полудня «Камазы» и сопровождавшая их машина ГАИ подъехали к РОВД, и с этого момента в Буденновске начались дни кровавого безумия.

Выпрыгнув из грузовика, басаевцы в упор расстреливают милицейскую машину и врываются в РОВД. Основная масса милиционеров была в этот момент на учениях, что наводит, кстати, на мысль о хорошей агентуре чеченцев в городе: большие потери в бою за здание милиции не входили в планы Басаева. На месте находится всего около дюжины милиционеров, однако РОВД оказывается неожиданно крепким орехом: буденновские стражи порядка отбиваются до последнего патрона и ухитряются застрелить нескольких нападавших. РОВД боевики толком не сумели зачистить, но это уже не имело для них значения: как узел сопротивления налетчикам, милицейское управление, набитое мертвыми и ранеными, было выведено из строя.

В 20 километрах от Буденновска находился вертолетный полк. Узнав, что в городе идет бой, командование полка пошло на шаг, который можно понять, но трудно извинить: в город отправилось три десятка вооруженных пистолетами авиаторов на автобусах. По сути, вертолетчиков отдали на заклание: наткнувшись на боевиков, они приняли бой, быстро потеряли несколько человек убитыми, а двоих раненых отвезли в буденновскую больницу… Что характерно, напасть на саму военную базу Басаев даже не пытался: у него была более доступная цель.

Тем временем основная часть отряда орудует в Буденновске. Захвачена городская администрация, ограблен банк, взят почтамт. Боевики действовали группами, обстреливая людей на улицах и сгоняя их к площади, где вокруг предусмотрительно приведенного бензовоза уже собирали колонну заложников. Иногда, впрочем, басаевцы ограничивались простой стрельбой по скоплениям народа. Не следует думать, будто бессистемная пальба по людям в городе совершалась просто ради веселья. Эти действия совершались решительно и с холодной головой. Пальба привела к тому, что раненых начали массово свозить в больницу, куда аврально сбегался также и весь имевшийся в городе медперсонал. К моменту, когда басаевцы приступили к главному пункту программы, в больнице находилось кроме раненых множество врачей, санитаров и родственников пострадавших. Ход изуверский и тактически блестящий: масса заложников пришла к месту действия своими ногами.

Теракт в Буденновске

Басаев отлично понимал, что долго перемещаться по городу ему не дадут, тем более по тревоге к Буденновску съезжались ОМОН и части внутренних войск. Поэтому, промчавшись по Буденновску, басаевцы подступили к больнице и быстро ее захватили. Террористы казнили несколько человек, которых считали способными организовать сопротивление — раненых летчиков, милиционеров и пожарных. Позже ради устрашения были застрелены еще мужчины, в том числе муж медсестры, пришедший добровольно к взятой в заложники жене. Тела выбросили во двор.

Кроме тех, кто уже находился в больнице, туда пригнали людей, схваченных на улицах Буденновска. Местные журналисты описывали события:

Из медучилища пригнали большую группу девочек. Они громко плакали. Это раздражало боевиков:

— Перестань плакать, а то убью!(…)

В толпе сидела молодая женщина. От плеча до плеча у нее кровоточила рана. Это постарался боевик, провел кинжалом, когда женщина не сразу подчинилась его команде.

Из больницы Басаев передал наружу с несколькими отпущенными людьми основное требование: вывод войск из Чечни. Всего в больнице находилось почти две сотни террористов и полторы или две тысячи заложников, включая младенцев из родильного отделения.

«На моих глазах троих летчиков и двух милиционеров расстреляли. Их потом на носилках в морг, кажется, унесли. Их рядом так поставили и… Да какое там в голову! В голову, ноги, тело — очередями автоматов сплошное решето сделали. Их сразу человек по семь-восемь становилось, у каждого в магазине по сорок пять патронов, и они еще сорок шестой в затвор вставляли. И вот этот магазин полностью по людям… На расстрелянных, я видел, рубашки как решето были», — рассказывал журналисту заложник.

15 июня в Буденновск прибыли руководители силовых ведомств: главы МВД (Ерин), ФСК (Степашин), министр по делам национальностей (Егоров). Эти люди образовали штаб операции по спасению заложников. Порядка ситуации вокруг больницы обилие начальства не добавило: оцепление было организовано плохо, взаимодействие между силовиками разных ведомств так и не наладили, работу с населением толком не вели. Еще первым вечером в Буденновск прилетел борт с отрядом «Вега» (бывший «Вымпел», на тот момент спецназ МВД) и альфовцы. Об уровне организации всего процесса говорит один факт: вымпеловцам перед посадкой сообщили, что аэродром захвачен, так что спецназовцы уже готовились выбить иллюминаторы и атаковать с ходу, когда тревогу отменили.

Штаб операции плохо представлял себе специфику работы спецподразделений. Мало того, «Альфа» и «Вега» находились в опале после событий октября 1993-го, когда вместо решительного избиения засевших в Белом доме сторонников Верховного совета они самовольно устроили переговоры, увенчавшиеся капитуляцией Руцкого. “Вымпел”—”Вегу” с тех пор сотрясали реорганизации с массовым увольнением офицеров, а командир «Альфы» был заменен. Вместо старого зубра контртеррора Геннадия Зайцева группу возглавил бывший замкоменданта Кремля, который в особенностях антитеррористической работы попросту плавал. Министры, возглавившие «штаб», были, говоря без обиняков, малокомпетентны. Возможно, война действительно слишком важное дело, чтобы доверять его генералам, однако едва ли такое ответственное дело стоило доверять чиновникам. Штаб не сумел, по сути, решить ни одной проблемы. Милиционеров, стоявших в оцеплении, альфовцы и вымпеловцы оказались вынуждены инструктировать в частном порядке. Вокруг больницы собирались толпы местных жителей, некоторые из которых порывались в подпитии идти штурмовать больницу. Штаб с самого начала настраивал спецназовцев на штурм, при этом никто не озаботился тем, чтобы хотя бы выдать офицерам план больницы.

Положение дел становилось час от часу хуже. Заложники сидели в больнице едва ли не друг у друга на головах. Басаев домогался пресс-конференции, и ради этого расстрелял еще несколько человек. После этого деморализованные «штабисты» запустили к террористу прессу, так что Басаев устроил перед камерами настоящий бенефис. В это время альфовцы вели разведку подходов к больнице. Их сообщения мало могли утешить: в больнице засело формирование, по численности и огневой мощи похожее не на отряд террористов, а скорее на батальон мотопехоты. Боевики имели 3–5 крупнокалиберных и массу обычных пулеметов, серьезную даже с точки зрения альфовцев снайперскую группу, гранатометы, подствольники, короче говоря, даже если бы в больнице не было заложников, выбивать этот отряд из больницы стоило бы не пехотным штурмом, а артиллерийским огнем. Специалисты «Альфы» и «Веги» представили штабу расчет, из которого следовало, что при доведении дела до взятия больницы любой ценой погибнуть должны более половины заложников и примерно 70% офицеров штурмовых групп спецназа. Обычно в таких случаях переговорами пытаются создать благоприятные условия для освобождения заложников и штурма. «Альфа» обладала первоклассными переговорщиками: противостояния с террористами на излете советской эпохи зачастую выигрывались в первую очередь благодаря их усилиям. Однако с Басаевым никто даже не пытался вести переговоры и уж тем более никто не собирался позволить делать это специалистам. Зато «Альфе» и «Вымпелу» был отдан приказ на штурм. Более того, командиры спецназовских отрядов узнали о готовящейся атаке буквально за несколько часов до самого начала операции. В этих условиях штурм не мог кончиться удачей. И не кончился.

Около пяти утра 17 июня 1995 года штурмовые группы начали выдвигаться к больнице. «То, что в больнице начнется бойня, было ясно всем», — откровенно констатировал офицер «Альфы». Эффект внезапности был утерян задолго до начала боя. Врачи «Скорой», не подумав, начали переговариваться о грядущем приеме раненых в открытом эфире, и в больнице их хорошо услышали. К тому же приданные штурмовикам БМП и БТР не относились к спецназу, и не вполне четко понимавшие специфику операции экипажи начали прогревать машины заранее. В результате к моменту, когда «Альфа» и «Вега» начали подходить к зданию, их уже ждали во всеоружии.

«Какая это перестрелка, если противник в тебя лупит, а ты в него не моги», — говорил позднее вымпеловец Константин Никитин, — «в окна „духи“ выставляли женщин, а сами, расположившись между их ног, чувствовали себя очень комфортно. Над больницей стоял сплошной визг „Не стреляйте!“. Тяжелое оружие пытались использовать ради психологического эффекта, паля из пулеметов мимо окон, однако толку от такого давления было немного».

«Когда стрельба началась, они начали звереть», — излагал один из заложников, — «Хромой орал: если хоть на метр отойдешь, убью. И по пять—десять человек в окна выставляли, чтоб кричали. Когда у меня уже не было сил кричать, этот хромой ударил меня прикладом в ухо».

Редкая стрельба позволяла хотя бы как-то подавлять огневые точки. Противник не стеснялся: басаевцы увлеченно вели огонь из всего имевшегося арсенала, подбив даже несколько бронемашин, которыми пытались прикрыть движение. «Там танк пусти, и его бы подбили», — утверждал снайпер «Альфы» В. Денисов. Наступление двух из трех штурмовых групп захлебнулось, не доходя до больницы. Третья группа прорвалась на первый этаж, но делать ей там было совершенно нечего: боевики засели на втором этаже, перекрыв лестницы огнем. К тому же коридоры и палаты были буквально забиты заложниками. Продолжение штурма привело бы только к безрезультатной гекатомбе. «Альфа» отступила. Трое убитых и 24 раненых составляли треть всех атакующих. Имея меньше людей, чем противник, скованные необходимостью беречь заложников, спецназовцы не преуспели там, где шансов преуспеть не было. За время боя террористами было убито около тридцати заложников, пытавшихся убежать из здания. «Альфой» и «Вымпелом» было убито неизвестное число террористов, судя по всему, примерно полтора десятка; достоверных сведений о гибели людей от рук спецназовцев не имеется.

«Допустим, „ашники“ все же вошли бы в больницу и вышли на второй этаж», — комментировал происходящее вымпеловец Никитин, — «трудно даже предположить, как бы они выполняли задачу дальше, когда пространство между террористами и бойцами группы антитеррора забито заложниками».

Провал штурма психологически сломал «штабистов». Последовали переговоры с террористами на высшем уровне, пресловутый диалог премьер-министра Черномырдина и Басаева, запомнившийся широким массам по фразе «Шамиль Басаев, говори громче». Была достигнута договоренность о выходе террористов на автобусах в сопровождении полутора сотен заложников. Посадка в автобусы вместе с басаевцами была делом добровольным: с террористами уехали как часть мужчин Буденновска, так и два десятка журналистов и трое депутатов госдумы. На территории Чечни Басаев отпустил заложников и ушел в леса, оставив после себя 129 трупов, включая 35 милиционеров и военных. По данным «Мемориала», «всего в результате этой террористической акции в Буденновске погибли 105 гражданских лиц, в том числе 18 женщин, 17 мужчин старше 55 лет, юноша и девочка младше 16 лет. Погибли также 11 милиционеров и, как минимум, 14 военнослужащих». Пропаганда дудаевцев обожала рассказывать, что в Буденновске заложников убила собственная армия, однако легко заметить, что основная масса людей погибла не то что не от рук военных, но даже не во время штурма.

Отпущенные заложники

Если решение штурмовать больницу было ошибкой, то отказ от перехвата колонны автобусов сложно характеризовать иначе как преступление. Террористы сделали все что хотели и живыми вернулись в Чечню с умеренными потерями. Личный авторитет Басаева в чеченском обществе поднялся на огромную высоту. «Такие люди, как Басаев для меня всегда были героями», — распинался сочувствовавший делу борьбы за Ичкерию чеченец, — «Для меня Басаев герой и до роддома, и после Беслана, для меня он понятен в первом и последнем случае, у меня единственная мечта была — увидеть его в последний раз и обнять голову, в лоб поцеловать, я бы это сделал бы, окажись рядом с ним, Басаев герой для нас!»

После Буденновска российская сторона согласилась на очередной раунд бессмысленных и бесплодных переговоров. Никто, разумеется, не соблюдал условия перемирия, а дудаевские формирования получили отличную возможность отдохнуть, восстановить влияние в чеченских селах и городах, пополнить ряды. Это чудовищное поражение обрушило и так невеликий авторитет российских властей. Что еще хуже, с точки зрения чеченских боевиков массовый захват заложников стал эффективным оперативным приемом, позволяющим серьезно влиять на положение дел. Кизляр, «Норд-Ост» и Беслан стали возможны благодаря тому, что из Буденновска отряд Басаева ушел своими ногами, а лидер террористов остался жив и оказался на коне. Безусловно, при перехвате автобусной колонны какая-то часть заложников погибла бы. Однако уничтожение Басаева привело бы к тому, что этот способ борьбы был бы дискредитирован в глазах боевиков. Вопреки тому, что они любят рассказывать о себе, террористы не только не жаждали увидеть гурий, но старательно уклонялись от уголовной ответственности даже будучи схвачены органами правопорядка. Тем более группа Басаева не была, например, сборищем юных подонков, как отряд, захвативший «Норд-Ост». Басаев и его приближенные были опытными боевиками, хорошо владеющими оружием, они были ценным отрядом для чеченского подполья. Многие из них продемонстрировали позже серьезные лидерские качества, возглавляя значительные отряды боевиков. Некоторые проявили себя уже вскоре после трагедии Буденновска во время нападения на Кизляр. Уничтожение или передача в руки правосудия этих деятелей впоследствии отняли массу времени и сил и стоили жизни многим людям. Последний известный приговор члену буденновской банды был вынесен уже в 2013 году — через 18 лет после налета.

Евгений Норин