Колониальное управление - как это делается? Колониальное управление СССР

25 мая Кремль в ходе празднования Дня Африки сообщил, что списал государствам Черного континента долгов на 20 миллиардов долларов. Всего РесФед простил иностранным государствам за последние 15 лет более 145 миллиардов долларов советской задолженности. И либералы, и коммунисты, и националисты в РФ считают такую практику порочной и неустанно ее критикуют.

Краткий перечень стран, которым Москва «простила» долги выглядит так:

— Куба: более 31 миллиарда долларов;

— Ирак: 21,5 миллиарда долларов;

— страны Африки: более 20 миллиардов долларов (3,5 — Анголе, 4,8 — Эфиопии и так далее);

— Монголия: более 11 миллиардов долларов;

— Афганистан и КНДР: около 11 миллиардов долларов каждому;

— Сирия и Вьетнам: по 10 миллиардов долларов;

— Алжир: чуть менее 5 миллиардов долларов;

— Ливии: 4,5 миллиарда долларов;

— Никарагуа: 3,4 миллиарда долларов.

Официально говорится, что списание долгов происходит по причине невозможности их стребовать — мол, страны бедные, несчастные и денег у них нет. Однако, наблюдательные читатели легко найдут в списках таких государств небедных экспортеров нефти и газа. Например, Алжир, Ливию, Ирак или Ангола. Выходит, дело не в безнадежности самих заемщиков?

Именно так оно и есть. Напомним, что после роспуска советского Зомбиленда, именно РСФСР взяла на себя всю долговую нагрузку своей советской альма-матер. А все остальные «независимые республики» получили уникальную возможность начать свою финансовую и кредитную историю с чистого листа (который большинство из них быстро превратили в перечень впечатляющих задолженностей). В СМИ тогда это подавалось как выгодный вариант, ведь к РСФСР формально отходили и все долги третьих стран перед СССР. Получалось, что СССР в 1991 году имел задолженность в примерно 70 миллиардов долларов, а ему должны были на сумму более чем в 150 миллиардов долларов.

При таком раскладе буратинам из Ресурсной Федерации только жить и радоваться. Но реальность оказалась немного сложнее. Внешние долги СССР (в основном перед капиталистическими государствами) были аккуратно и юридически корректно  оформлены, номинированы в конвертируемой валюте и имели срок погашения. Зато долги третьих стран перед СССР — вот ведь удивление — часто вообще никак не были оформлены, не имели сроков погашения и, что немаловажно — не были вообще номинированы ни в какой конвертируемой валюте. Вот об этом конкретном аспекте и поговорим подробнее.

Начнем с медицинского факта: СССР не обладал собственными деньгами, которые могли выступать международными средствами платежей. То есть, государство, имевшее самый крупный ядерный потенциал в мире, клепавшее танки, ракеты и пушки как сосиски, не имело собственной конвертируемой валюты. В нашем мире иметь собственную конвертируемую валюту (а это и есть деньги) могут только суверенные государства. У всех остальных — либо производные от них, либо собственные «деревянные», «пластмассовые» и т.п. фантики для сугубо внутренней аудитории.

При этом поставки СССР «странам народной демократии» ни в каких американских долларах, британских фунтах или т.п. валютах практически никогда не исчислялись (в 95% случаев). Проще говоря, гуляющие в современных газетных и журнальных публикациях «миллиарды списанных долларов» являются фикцией. Потому что РФ после 1991 года конвертировала имевшиеся долги перед ней в доллары из советских рублей (переводных или инвалютных), но вот беда — большинство советских заемщиков этого финта ушами не признали.

Но почему же СССР не имел денег? Ведь, как известно всем любителям острых исторических авантюр, СССР обладал великолепной экономикой, сильной армией, наводящими на супостатов ужас спецслужбами, мудрым и ответственным руководством (если не считать пары презренных предателей), а также идеологически стойким населением (самым читающим, кстати, в мире). Все это дало возможность без шума и пыли слить советский Зомбиленд в унитаз мировой историибуквально за полтора-два года (с момента бархатных революций в Восточной Европе в 1989 году).

Чтобы лучше понимать случившееся, еще раз повторим простейшие аксиомы:

— СССР был конфедерацией национальных республик с правом их выхода из ее состава;

— эта конфедерация не имела собственных денег (конвертируемой валюты).

Как же самые читающие на свете люди дошли до жизни такой? Ведь царская Россия в последние десятилетия своего существования обладала суверенной, устойчивой и вполне себе конвертируемой валютой — золотым рублем. Чудовищные царские сатрапы к 1897 годуосуществили финансовую реформу и перевели Россию на золотой стандарт. Вплоть до Первой мировой войны российские рубли спокойно обращались по всему миру, с удовольствием принимались и обменивались повсюду. Царский рубль равнялся 0,5 американского доллара или 2 германским маркам. К 1914 году Госбанк России накопил до 1,75 миллиарда рублей золотого запаса, еще около 300 миллионов рублей были у Государственного казначейства, Иностранного отделения Кредитной канцелярии и коммерческих банков. К 16 марта 1917 года золотой запас Госбанка составлял 1,1 миллиарда золотых рублей в России и 647 миллионов рублей золотом за рубежом (в Канаде и Великобритании) — всего около 1300 тонн.

После того, как антинародный царский режим был наконец-то свергнут и затем к власти пришли лучшие друзья российского народа — большевики, золотой запас страны был к началу 20-х годов XX века практически целиком вывезен за рубеж. Примечательно, что терпящей поражение кайзеровской Германии большевики все же успели передать 98 тонн золота, а почти 200 тонн золота ленинское правительство потратило на приобретение 1600 паровозов в Великобритании и Швеции. Тем не менее, вопрос с конвертируемой валютой большевики вынуждены были как-то решать после закономерного краха «военного коммунизма». С 1922 по 1927-1929 годы СССР выпускал обеспеченные частично золотом, а также в виде золотой монеты червонцы (выпуски монет были в 1923-1924 годах). Постепенно в 20-е годы червонец вытеснил из обращения прежние «совзнаки» и потеснил существующий «неконвертируемый» рубль (изначальный курс был 1 червонец = 10 рублям).

С 1924 года червонец начал котироваться на Нью-Йоркской бирже, а в 1925-1926 годах он обращался практически на всех финансовых площадках (Вена, Лондон, Берлин и так далее). Однако, по мере сворачивания НЭПа большевики закономерным образом пересмотрели отношение к золотому червонцу. В 1926 году в СССР был запрещен ввоз червонцев, а с марта 1928 года – вывоз. Курс червонца к советскому рублю быстро упал почти в 2 раза — до 5 рублей за червонец. Сразу же после этого червонец исчез из котировок Лондонской биржи, и Советский Союз перестал обладать конвертируемой валютой. Хотя формально денежные знаки с названием «червонец» в СССР выпускались до второй половины 40-х годов.

Советский «совзнак».

Советский «золотой» червонец (точнее, 25 червонцев).

Советские «червонцы» образца 1937 года (уже не «золотые»).

С конца 20-х годов в СССР начала создаваться т.н. «административно-командная» экономика. Если говорить более просто, это  мобилизационная экономика, главной целью которой является быстрый переход на военные рельсы. В какой-то части она копировала военную экономику Второй Рейха во время Первой мировой войны, в какой-то части учитывался опыт России и Австро-Венгрии, а в целом она базировалась на коммунистических постулатах о приоритетном развитии средств производства и оборонной промышленности. При этом сама экономика мыслилась как плановая, распределительная и натуральная, то есть, по сути, безденежная. Это экономика воюющего государства.

В коммунистическом государстве-фабрике рабочие, живущие в «казармах», получают талоны, на которые приобретают продукты питания, керосин, ситец, мыло и т.п. нехитрый товар. Сами товары поступают к ним через государственные распределительные сети, что дает возможность контролировать обеспечение. Схема для военной жизни вполне себе пригодная, но СССР умудрился с таким «счастьем» просуществовать более 60 лет.

Для чего нужна была коммунистам мобилизационная экономика?

«Мировая война с очевидностью показала, что удовлетворить потребности армии в патронах и снарядах одной военной промышленностью невозможно, необходима мобилизация гражданской промышленности». (Б.М. Шапошников. Мозг армии. М., 1927).

Уже во время Гражданской войны коммунисты убедились на опыте, что административно регулируемая, безденежная (натуральная) и распределительная экономика позволяет выдержать серьезное напряжение. Однако, для более серьезной войны нужны были еще мощная промышленная база и сильная военная индустрия (ВПК). А именно к будущей войне с 20-х годов стали активно готовиться большевики.

Еще в 1924 году начальник Главного управления военной промышленности ВСНХ СССР П.И. Богданов и профессор В.С. Михайлов так сформулировали задачи ВПК в структуре советской индустрии (это мнение было представлено в их докладе «Об организации военной промышленности», который слушался в Реввоенсовете, Совнаркоме и СТО в марте 1924 года):

«…для подготовки промышленной базы к войне необходим комплекс военно-промышленных предприятий, способных независимо от уровня технико-экономического развития гражданских отраслей производить предметы вооружений и боевой техники на уровне мировых стандартов».

В свою очередь И.В. Сталин (Джугашвили) вслед за В.И. Лениным делал упор именно на тяжелую промышленность и, как следствие, военную продукцию:

«Не всякое развитие промышленности представляет собой индустриализацию. Центр индустриализации, основа ее состоит в развитии тяжелой промышленности, в развитии, в конце концов, производства средств производства, в развитии своего собственного машиностроения«.

По мнению российского историка Алексея Мелии, в СССР «не отдельные предприятия, а экономика в целом строилась с учетом функционирования в военное время. И мобилизационная подготовка не сводилась к подготовке к выпуску узко военной продукции. Экономика должна была, и удовлетворять требования армии, и обеспечивать собственную устойчивость«.

То есть, коммунисты действовали предельно логично в рамках своей схемы, части которой друг друга дополняли. Плановая и распределительная безденежная экономика, отмена частной собственности, серьезное ограничение частной торговли, коллективизация в аграрной сфере, упор на развитие тяжелой промышленности и, как следствие — упор на производство вооружений, не уступающих, как минимум, иностранным образцам. А в случае войны — быстрый перевод вообще всей индустрии на «военные рельсы». Но для этого нужно было создать мощный базис:

«Предприятия оборонного комплекса – это всего лишь «предприятия-сборщики», на которые работают тысячи предприятий-поставщиков гражданских отраслей. Прежде чем самостоятельно произвести конечный продукт, которым является боевая техника, в стране необходимо иметь в наличии, как минимум, семь исходных производств, к которым относятся: черная и цветная металлургия, электроэнергетика, машиностроение, топливная, химическая, легкая и пищевая промышленность«, пишет российский историк-сталинист Е.В. Хохлов (Хохлов Е.В. «Военная экономика СССР накануне и в годы Второй мировой войны», СПб, 2005).

Плохая была эта система или нет, можно спорить сколько угодно долго. В любом случае через какое-то время выяснилось, что без помощи англо-саксонских «партнеров», экономика СССР фатально не выдерживала удара немецкого вермахта. Только благодаря ленд-лизу из США и Великобритании были «расшиты» десятки «узких» мест советской экономики — от продуктов питания и одежды для армии, до авиационного бензина, порохов и взрывчатых веществ (а также их ингредиентов), транспорта, средств радиосвязи, военного оборудования, медикаментов и так далее по списку из сотен наименований.

Но вернемся к советским «деньгам». Как уже понятно, с 1927-1928 годах в советский экономике исчезают «конвертируемые» деньги, а советские рубли и червонцы снова трансформировались в неизбежные «совзнаки» (то есть, эрзацы денег). Советские «знаки» принципиально не выполняли функций денег:

— они не были мерой стоимости. Советское насекомое получало по распределительной сети государства нормированное количество продуктов и т.н. «товаров народного потребления» вне зависимости от того, сколько у него было в кармане «совзнаков».

— они не были абсолютным средством обращения. В СССР существовали альтернативные «валюты»: талоны, карточки, боны и так далее вплоть до натуральных продуктов — водки, спирта, краски и т.п. Советский рабочий при Сталине не мог, накопив какую-то сумму в рублях взять и купить себе, например, новую квартиру, качественное пальто или фотоаппарат (их еще нужно было «доставать»). Колхозные рабы иногда не видели годами даже «совзнаков», а все расчеты с ним государство проводило в трудоднях, на которые обычно выдавало натуральную продукцию (зерно, картошку и так далее).

— они не были абсолютным средством платежа, как следствие. Помимо этого в СССР человек не мог на наличные рубли, например, купить комбайн или грузовик, а предприятие не могло забезналичные рубли приобрести, например, 10 хлопковых рубашек в магазине или выдать их в виде зарплаты (зарплата в наличных поступала прямиком из Госбанка).

— они не были средством сбережения и накопления. Во-первых, само государство периодически устраивало «денежные» реформы (последняя была в 1991 году), в ходе которых старательно облегчало карманы населения. Во-вторых, а что мог купить человек, накопив, допустим, 15 или  20 тысяч советских рублей (довольно крупная сумма по меркам 60-70-х годов) даже в травоядные хрущевские или брежневские времена? Новый автомобиль, да еще специально проверенный, чтобы на рассыпался в первые же сто километров? Для этого нужен был блат, а как минимум — надо было вставать в очередь и ждать.

— советские рубли, естественно, не были полноценным средством международных платежей. Платежи СССР осуществлял в иностранной валюте  (иногда и прямо в золоте), которую затем переводили для отчетности в совзнаки по курсам Госбанка (инвалютные рубли). При этом конвертация валюты по этим курсам была односторонней. Например, в 1934 году официальный курс Госбанка СССР к доллару составлял 1,2 рубля. По этой цене Госбанк покупал иностранную валюту, но категорически ограничивал ее продажи тем же иностранцам (советские граждане были избавлены от возможности иметь иностранную валюту). В свою очередь это вызывало громкие скандалы с иностранными дипломатическими миссиями. На «черном рынке» в Варшаве советский рубль в 1934 году стоил… 2 американских цента. В 1936 году Госбанк СССР уточнил курс до 5,6 рублей за 1 доллар, но в реальности это была такая же фикция.

В 1930-1931 годах в СССР в два приема под формальным руководством украинского дурачка Григория Гринько (студент-недоучка историко-филологического факультета Харьковского университета, уничтожен в 1937 году) проводится важная финансовая реформа, условия которой действовали в Стране Советов вплоть до конца 80-х годов XX столетия. Что она означала?

Во-первых, деньги в советской «экономике» окончательно стали индикативной величиной. Или, как говорил Гринько, «пассивным индикатором реальной сделки». То есть, они по большому счету не стоили ничего, не свидетельствовали ни о чем, и советское предприятие могло десятилетиями спокойно существовать, будучи, например, многократно банкротом (его долги периодически списывались). Каждый год оно все равно получало заказы, и каждый год Госбанк резервировал ему средства. С другой стороны, предприятие, выполнявшее, например, постоянно план, могло сколько-угодно много «зарабатывать» денег, но они — речь идет о безналичных рублях — периодически «сжигались» Госбанком. В советской экономике играло роль лишь выполнение «натурального плана», но стимулов для этого предусмотрено никаких не было. Квелые попытки улучшить абсурдную ситуацию были предприняты в конце 60-х годов (косыгинская реформа), но закономерно результата не дали. Хозрасчет в принципиально безденежной экономике давал лишь набор индикативных величин на счету того или иного предприятия.

Во-вторых, советские «дензнаки» были окончательно разделены на наличные и безналичные (разделение существовало до 1989 года). При этом конвертация первых во вторые и обратно была строго ограничена и даже преследовалась по закону. В мире наличных «денег» жило население страны, а в мире безналичных существовали предприятия, колхозы, министерства, главки и так далее.

Плоха ли была такая система или нет, судить сложно. Например, создать промышленный кластер вроде Норильска за Полярным кругом в «денежной» экономике стоило бы десятки миллиардов долларов (по современному курсу). Но при товарище Сталине воспитанники спортивно-оздоровительных лагерей ГУЛАГа построили все буквально за пайку, драгоценную валюту потратили лишь на импортное оборудование и несколько десятков иностранных инженеров. А затем в 50-80-х годах никель, медь, платину и палладий добывали уже «вольняшки», которым платили «деревянными» рублями.

Для международных расчетов СССР использовал иностранную валюту, золото (в советском рубле формально было золотое содержание, но никакой конвертации, разумеется, не существовало), а после Второй мировой войны — собственные «эрзацы». Среди них стоит отметить т.н. «переводной» рубль Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), существовавший с 1963 года (с 1950 по 1963 годы использовался клиринговый рубль). Все расчеты со своими «коллегами» по этой кефирной организации СССР вел именно в этой валюте. Формально, она имела даже золотое содержание, однако, в золото или конвертируемую валюту (доллары, фунты, франки, марки) они не переводились. То есть, это был более убогий и более примитивный аналог западно-европейской «расчетной» валюты ЭКЮ.

Помимо этого, существовал т.н. «инвалютный» (валютный) советский рубль. Это было счетное исчисление курса советского рубля Госбанком и Внешторгбанком СССР к иностранным валютам (сначала французскому франку, затем уже доллару США и фунту стерлингов). То есть, Госбанк устанавливал фиксированный курс и сам же в нем считал. Естественно, никто в мире подобные арифметические ужимки не признавал, благо никому советские «дензнаки» не были нужны (равным образом в мире отсутствует спрос на северокорейские воны или кубинские песо). СССР использовал «валютный рубль» для статистики, для продаж обладателям валюты советских товаров внутри СССР в т.н. «валютных магазинах» «Березка», а также путешествующим по СССР иностранцам.

Не удивительно, что советский Госбанк был заинтересован в высоком фиксированном курсе рубля, который составлял в 70-80-е годы фантастические 60-70 копеек за доллар. Неофициально в Берлине в ту же эпоху доллары «черные дилеры» продавали по курсу в 20-25 советских рублей. В апреле 1991 года курс Госбанка был менее 2 рублей за доллар, а неофициально он составлял уже около 35.

Поэтому все советские поставки странам «народной демократии», материальная помощь различным социалистическим или полу-социалистическим режимам если и считалась (многие поставки вовсе не учитывались), то обычно в советских рублях, которые статистически иногда переводились в «инвалютные». Поставки оружия союзникам по себестоимости (в советских инвалютных рублях) начались лишь при М.С. Горбачеве. Практически ни один советской договор на поставки товаров, оружия, техники, нефти и т.п. для «развивающихся» стран не был номинирован в долларах или иной конвертируемой валюте. Иногда — как в случае с Индией — только добрая воля советских контрагентов позволила перевести эти совзнаки в местную валюту. Так, с 1993 года советский долг Индии был определен в местной валюте (индийских рупиях, привязанных к специальным правам заимствования — SDR — МВФ).

После развала СССР в 1991 году исчез советский рубль, и большинство стран-должников СССР логично отказались переводить свои долги в конвертируемую валюту. Муаммар Каддафи однажды поиздевался над дипломатами РФ в таком духе: вы поставляли нам все в рублях? Вот в рублях и будем платить. Как, у вас уже нет советских рублей? Вот видите, значит, и долгов у нас нет.

В конечном итоге, был принят нулевой и единственно возможный вариант: Триполи формально признало советский долг, переведенный Москвою в доллары, тут же получила его списание, и были подписаны новые контракты с РФ.

Естественно, наличие конвертируемой валюты — не единственный фактор, который позволяет грамотно давать в долг. Это лишь условие, что вам вообще вернут деньги и будет возможность их в чем-то истребовать. На самом деле, в нынешних условиях громкий медийный выхлоп вокруг списания советских долгов выполняет лишь одну функцию: он прикрывает неравноправные условия «развода» советских республик.

Согласно им РСФСР взяла все долги Союза на себя, взамен не получив ровным счетом ничего. То есть, РСФСР финансово поддержала УССР, БССР и других «сестер». Стоимость такой поддержки национальных республик за счет бюджета РФ — около 35 миллиардов долларов США (половина из общесоюзной задолженности на 1991 год). Но об этом журналисты и общественность либо не знают, либо им это не интересно. С учетом того, что  подобная практика вполне себе продолжается — РФ регулярно списывает или рефинансирует долги Узбекистану, Белоруссии,Киргизии и т.п. «партнерам» и «друзьям» — это удачно складывается в единую картинку «государства-терпилы».