Почему азиаты не добились мирового господства?

Почему азиаты не добились мирового господства?

Высокого интеллекта может быть недостаточно.

Роберт Хендерсон

Сегодня серьезные исследователи интеллекта в целом сходятся в том, что из всех расовых групп высшим средним IQ обладают азиаты. Как утверждает Ричард Линн в своей исчерпывающей работе “IQ и мировое неравенство”, средние IQ в таких восточноазиатских странах как Китай, Япония, Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур варьируют в диапазоне 105-108. Они явно превосходят средние показатели, которые профессор Линн установил для 29 европейских стран, которые лежат в диапазоне от 92 до 102. Отсюда возникает вопрос: почему азиаты не господствуют в мире ни экономически, ни культурно, ни политически?

Перед тем, как непосредственно рассматривать этот вопрос, необходимо развенчать ряд европейских мифов о Китае, чтобы верно оценить азиатские достижения. Конечно, Азия это не один только Китай, но его население представляет подавляющее большинство восточных азиатов, и на протяжении почти всей истории он был центром восточноазиатского культурного прогресса.

Когда европейцы размышляют об историческом значении Китая, они представляют его как единую страну с единой культурой и языком и непрерывной историей, которая уходит в прошлое на тысячелетия. Они также считают, что Китай всегда, вплоть до сравнительно недавнего времени, опережал Запад культурно и технологически. Джозеф Нидэм, например, распространяет этот миф со страниц своей монументальной “Науки и цивилизации Китая”.

На самом деле, история Китая столь же политически запутанна и прерывиста, сколь история Европы. Страна не была даже номинально единой вплоть до III в. до н.э. – когда к власти пришла недолговечная династия Цинь (221-207 гг. до н.э) – и с тех пор более половины времени была либо расколота соперничающими династиями, либо пребывала под властью иностранцев. В качестве примера приведем военные диктатуры 5-6 вв. н.э.; правление северной и южной династий Сун в 960-1126 гг.; правление монголов (1279-1368) и маньчжуров (1644-1912). Даже в периоды так называемого объединения, власть императора была очень слабой по сравнению с таковой в современном промышленном государстве.

Если говорить о пресловутом культурном единстве, то в Китае нет ни одного языка, который бы понимали на всей его территории. На Западе неплохо знают о непохожести кантонского и мандаринского диалектов, но существуют и другие глубокие различия. Бывший лидер Китая Дэн Сяопин говорил с таким сильным акцентом и с таким количеством диалектных слов, что во время публичных выступлений его дочери приходилось переводить его речь. В Китае нет даже единого, стандартного письменного языка.

Китай даже отдаленно не является этнически или расово единым. В нем проживает около 100 млн человек, принадлежащих к этническим меньшинствам. Считать Китай однородной страной или единой цивилизацией – это примерно то же, что считать однородной страной или единой цивилизацией Европу.

Да и китайские достижения не такие уж древние. Использовать металлы китайцы стали не раньше народов Среднего Востока и Средиземноморья, а сельское хозяйство и письмо появились у них определенно позже.

Даже в древности Китай не всегда культурно превосходил Европу. Сложные культуры критян и микенцев возникли раньше классической эпохи в Греции, а достижения греков и римлян были огромны. Нельзя сказать, что Китай превзошел эти цивилизации.

Возьмем для примера более поздний период: в Китае сохранилось несколько строений, созданных до эпохи Мин (1368-1644). Тогда китайцы в основном строили из дерева. Китаю нечего противопоставить великим каменным постройкам европейской и средиземноморской древности, роскошным замкам, аббатствам, соборам и церквям европейского средневековья и изумительному архитектурному многообразию современной Европы. Строительство Собора Парижской Богоматери началось в 1163 году и в основном было завершено к 1250 году. В Китае той эпохи мы не находим ничего сравнимого по сложности и великолепию.

До начала новой истории (около 1500 г. н.э) китайцы действительно опередили Европу в ряде открытий. Они первыми изобрели бумагу, смешали порох и придумали компас, зато Европа первой изобрела архимедов винт.

Даже когда Китай изобретал что-то раньше, европейцы иногда спустя время независимо придумывали то же самое. Классический пример – подвижные литеры. Китай и Корея придумали подвижные литеры за столетия до Гутенберга, но нет никаких свидетельств, что Гутенберг опирался на азиатский опыт. Подвижные литеры быстро распространились по всей Европе, но в Китае так и не стали популярны. Возможно, так произошло потому, что европейские языки основаны на алфавите с небольшим количеством символов, тогда как китайская письменность использует тысячи идеограмм и для каждой нужен отдельный блок. Как бы то ни было, не позднее 1700 г. европейская технология полностью обогнала китайскую.

Впечатляет …

Конечно, цивилизация не ограничивается только технологиями, но Китай значительно отстает от Европы также и в общественных науках, философии, искусстве и политическом устройстве. На протяжении всей истории китайцы показывали себя очень изобретательными, когда необходимо было практически решить конкретную задачу, но практические решения не приводили к развитию теорий, которые бы пытались дать общее объяснение мироустройству. В этом смысле в Китае никогда не было науки, как мы ее понимаем.

Лорд Джордж Маккартни, который в 1793-94 гг. возглавил первую официальную британскую дипломатическую миссию в Китай, отмечал, что свои изобретения китайцы “применяли исключительно по основному предназначению, не задумываясь о том, чтобы их улучшить или использовать в других областях”.

… но с Собором Парижской Богоматери не сравнится.

Адам Смит так писал о Китае в “Богатстве народов”:

Китай долгое время был одной из самых богатых, т.е. наиболее плодородных, лучше всего обрабатываемых, наиболее трудолюбивых и самых населенных стран мира. Однако он оставался, по-видимому, продолжительное время в состоянии застоя. Марко Поло, который посетил Китай пятьсот лет тому назад, описывает его сельское хозяйство, промышленность и населенность почти в таких же выражениях, в каких они описываются путешественниками нашего времени.*

Возможно, этот застойный характер объясняется глубоко укорененным высокомерием китайских правителей, которые смотрели на всякое новшество с подозрением. Китайские элиты традиционно относились к другим народам с презрением, привычно считая их ниже себя. Подарки лорда Макартни императору в 1794 году были приняты не как дары, а скорее как дань, и британский посол постоянно отмечал у китайцев черту, которую сегодня мы бы назвали чудовищным комплексом превосходства. Когда он преподносил китайцам плоды начавшейся промышленной революции, ничего подобного которым Китай не знал, они часто принимали их с полным равнодушием. Такое отношение не способствует прогрессу.

Представитель уйгурского меньшинства.

Китайские искусство и мода обнаруживают подобное же неприятие перемен. Посмотрите на изображения китайцев, выполненные их современниками в 1000 году н.э. Они почти не отличаются от китайцев 1800 года. Китайское искусство в течение этого периода отличается похожей неизменностью, оно в основном жестко сковано традицией. Выход за рамки строгого художественного канона наблюдается, главным образом, в те эпохи, когда у власти были иноземные захватчики, и особенно при монгольских императорах, которые привозили в Китай ремесленников и художников из-за рубежа. Китайские мода и искусство напоминают древнеегипетские, которым свойственна удивительная неизменность на протяжении тысячелетий. Это прямая противоположность культурной истории Европы.

В политическом отношении китайцы так и не переросли военную диктатуру и веру в абсолютного правителя, который считался либо богом, либо человеком, обращающимся с богами напрямую. Были попытки ввести более рациональные и менее абсолютные формы правления, но длились они недолго. Конфуцианство попыталось предписать правителям нравственные правила, но это была, пожалуй, единственная сколько-нибудь действенная попытка ограничить власть императоров ненасильственным путем. Мысли о конституции, которая бы ограничивала произвол правителей, о представительном правлении или прямой демократии попросту не возникали в китайском обществе. Западная идея личного участия в политике восходит к древним грекам и присутствует в средневековой Европе. Но совершенно отсутствует в Китае.

Мандаринская система и назначение чиновников по результатам экзамена, бытовавшие с VII в. н.э., часто преподносятся как свидетельство превосходного политического устройства у китайцев, но разве они превзошли систему Римской империи, которая сложилась столетиями ранее? Был ли китайский чиновничий аппарат эффективнее, чем аппарат католической церкви, когда она была в расцвете своей мощи? Мандаринская система представляла собой скорее средство контроля и упорядочивания, нежели систему для решения конкретных задач, таких как политическое правление или распоряжение имуществом.

Крестьяне по-прежнему бедны.

До маоистской революции Китай не предпринимал никаких попыток изменить свой общественный уклад, при котором малочисленная элита владела огромными богатствами, а подавляющее большинство прозябало в крайней нищете. Китайцы никогда не подвергали сомнению справедливость и законность такого общественного устройства. Когда, начиная с XVII века, европейцы начали лично знакомиться с Китаем, они обыкновенно отмечали чудовищное имущественное неравенство. Как писал Маккартни:

“Ежегодно огромное количество [китайцев] гибнет от голода и холода. Летом здесь так тепло, что простой люд ходит почти нагим, а зимы столь суровы, что из-за недостатка одежды и крова смертность чрезвычайно высока”.

У китайцев не было даже подобия совместного благотворительного учреждения для призрения бедных, какое мы находим в католической церкви, не говоря уже об официальной законодательной  помощи нуждающимся, такой как “Английский закон о бедных” 1601 года. И даже после революции, которая вроде бы провозгласила равенство, Коммунистическая партия на протяжении многих лет занималась лишь присвоением достоинств той же мандаринской системы, сменив только ее название.

Чего не хватает?

Почему же Китай так и не совершил прыжок от технологии проб и ошибок к настоящей науке? Почему он проявлял так мало интереса к аналитической философии? Почему он так и не выработал более сложную политическую систему, чем поклонение богу-императору? Почему идея личного участия в политической жизни, столь распространенная в древней и позднесредневековой Европе, отсутствовала в Китае? Почему там не было гражданского общества?

Приведенная выше критика мифа о китайском культурном превосходстве может помочь понять, почему азиаты не сумели достичь господства в культурном отношении. Интеллект – это хоть и важное, но недостаточное условие для такого достижения. Однако во-первых, важно отметить, что интеллект не целен. Хотя в среднем интеллект азиатов выше среднего интеллекта белых, он выше не во всех отношениях. Азиаты получают значительно более высокие оценки, чем белые, в неречевых заданиях, но уступают белым в речевых. Особенно хорошо они показывают себя в пространственных задачах.

Партийное начальство стало новыми мандаринами.

В XV веке корейцы разработали алфавит хангыль, но он был изобретен в подражание чужим алфавитам. Возможно, восточные азиаты не сумели выработать собственный алфавит из-за особенностей визуально-пространственного восприятия.

Более высокие способности азиатов к неречевых задачам и более низкие способности к речевым можно также объяснить тем, что азиаты приспособлены к решению “ограниченных задач”. Это задачи, которые имеют четкие границы, например, как построить канал или как ухаживать за шелковичными червями, в отличие от задач без границ, таких как исследование природы добра, цели жизни или сути искусства.

В то же время, IQ не единственная характеристика, которой расы отличаются друг от друга – Филипп Раштон и Ричард Линн пишут о расовых различиях в характере. Хотя интеллект как психическая характеристика лучше всего изучен и точнее всего измерен, есть и другие личностные черты, которые довольно хорошо измерены. По сравнению с белыми азиаты более осторожны, менее возбудимы, менее агрессивны, менее общительны, менее психопатичны и имеют более низкую самооценку (то же можно сказать о белых сравнительно с черными). Хотя эти характеристики изучены не так глубоко, как интеллект, расовые различия по ним настолько очевидны, что вполне допустимо говорить о “среднем характере” расы или группы, как мы говорим о ее среднем IQ.

У азиатов также более низкое содержание тестостерона, чем у белых (а у белых более низкое, чем у черных), а тестостерон тесно связан с агрессивностью, склонностью к риску и преступному поведению.

Эти различия подтверждают вывод о том, что азиатский характер менее любознателен и авантюрен, чем европейский, менее разговорчив и общителен, более склонен к соглашательству и покорности. Это не тот характер – несмотря на преимущество в среднем IQ – который двигает общество к достижениям, свойственным Западу: развитию “с нуля” промышленной революции, созданию современной науки, рождению аналитической философии и развитию политического многообразия, в котором ценится личный вклад индивида.

Когда азиаты проживают как меньшинство в высокоинтеллектуальных западных обществах, они обычно занимают технические должности, где приветствуется высокий IQ, или участвуют в бизнесе, который часто принадлежит их этнической группе. Они добиваются сравнительно скромных успехов в областях, где требуются превосходные навыки “работы с людьми”, таких как политика или общественные организации. Они великолепные бухгалтеры, компьютерные техники и инженеры – в этих профессиях их естественные способности проявляются в полной мере – но не выделяются в профессиях, требующих речевой одаренности и общительности, таких как политик, комедиант или адвокат.

Гарри Поттер для японцев.

Чем отличились азиаты с начала индустриализации? У них перед глазами был бесценный пример европейских промышленности, науки и общего культурного наследия, и они сумели использовать его гораздо лучше, чем любая другая неевропейская расовая группа. Однако они не всегда преуспевали. Японии удалось повторить западные технологии, но не удалось их превзойти. В 1970-х годах американцы опасались, что Япония добьется экономического и финансового господства, но когда она уже почти догнала Запад, начался застой, и с 1980-х годов рост был незначительным.

Китаю не удалось ликвидировать огромный технологический и имущественный разрыв между прибрежными городами и обширными внутренними территориями. Ни одна азиатская страна не достигла заметных успехов в фундаментальных научных открытиях и новых технологиях, помимо освоения чужих изобретений и открытий. И несмотря на то, что в развитых европейских странах проживают крупные популяции азиатов, мы не находим там пропорционального количества выдающихся азиатских ученых. Их вклад в общественные науки практически незаметен. Такое отсутствие передовых достижений особенно поражает, если учесть, что доходы азиатов выше, чем у белых, они дольше учатся и основывают больше частных предприятий.

Азиаты переняли не только западные технологии, но и западную культуру. Японцы, например, известны тем, что копируют и элитарную, и популярную белую культуру, от Бетховена до Битлз. Азиатские фанаты Гарри Поттера одни из самых неистовых в мире. Достопримечательности острова Принца Эдуарда, связанные с серией детских книг про Энн из Зеленых Мезонинов, привлекают не меньше японцев, чем американцев или канадцев. Азиаты увлеченно копируют западную архитектуру и даже готовы снести множество прекрасных образцов туземной архитектуры.

Никакого значительного заимствования азиатской массовой культуры белыми странами не наблюдается. Самое большее –это периодические вспышки интереса со стороны европейских дизайнеров к восточному искусству и мотивам.

Это желание подражать может показаться странным в виду традиционно статического характера азиатских обществ. Возможно, оно объясняется ощущением неполноценности, возникшем при столкновении азиатов с мощью промышленного Запада. В случае Китая оно могло быть вызвано чувством унижения из-за европейского квази-колониализма в XIX веке. Многие китайцы сказали бы, что начали модернизацию только сейчас, потому что им мешали контроль и вмешательство белых, но это не соответствует фактам. У Китая были сотни лет, чтобы догнать Запад, а европейское вмешательство практически прекратилось в 1949 году.

Дебаты в корейском парламенте: никаких правил регламента Роберта.

Можно предположить, что подражание более свойственно конформистским, менее индивидуалистичным обществам. Или, скорее, им более свойственно копировать отдельные стороны жизни, а другие обходить вниманием. Азиаты не выказывают желания копировать общественные структуры. Японцы и южные корейцы вроде бы формально скопировали с европейских образцов свои системы выборного правления, но у них до сих пор сильны традиционные общественные отношения. В этих странах приемлемы обычаи, которые на Западе сочли бы откровенным взяточничеством, а верность коллективу очень сильно влияет на избирателей. Что касается Китая, там коммунистической верхушке удалось сохранить власть и в то же время допустить некоторую экономическую свободу. Демократизации им явно удалось избежать, и правительство продолжает открыто манипулировать законом.

Копирование Японией Запада особенно удивительно, если учесть ее прежнее недоверие. После ряда контактов с европейскими купцами и священниками в XVI и XVII веках, в 1630-х годах она резко и почти полностью отгородилась от отношений с Европой. Эта добровольная изоляция длилась более двух столетий, пока в 1853 году коммодор Мэтью Перри не принудил японцев к торговле.

Модель одного из кораблей Чжэн Хэ.

Один из наиболее поразительных примеров замечательных азиатских способностей и замечательной же ограниченности – это история китайского адмирала Чжэн Хэ. С 1405 по 1433 год он возглавил семь крупномасштабных морских экспедиций в Юго-Восточную Азию, а также в Индию, на Цейлон, на Аравийский полуостров и даже в Восточную Африку. Самыми большими судами адмирала были огромные шестимачтовые джонки, которые, как считают, достигали в длину 100 и более ярдов**; он шел с сотнями судов, которые везли десятки тысяч человек. Его корабли были во много раз больше любого западного судна, и если бы китайцы захотели стать морской державой, они бы несомненно господствовали в торговле и могли бы открыть и колонизировать обе Америки.

Но сменился император, а новому режиму экспедиции были неинтересны. Чжэн Хэ умер во время последнего плавания, и император приказал сжечь флот. Так Китай умер как морская держава.

В руках запада военно-морской флот в корне изменил историю. В руках китайцев флот был средством удовлетворить скоротечное любопытство о заморских странах. У Китая была непревзойденная технология, но не было духа применить эту технологию для достижения мирового или хотя бы регионального господства.

Несмотря на высокий средний IQ, азиаты не смогли стать культурно господствующей расой вероятно потому, что этому препятствуют врожденные черты их характера. По сравнению с европейцами они пассивны, нелюбознательны и не отличаются инициативностью. В следующие 50 лет экономическая и военная мощь Китая, вероятно, еще возрастет, но, если верить истории, этому росту не будут сопутствовать инновации, а вклад Китая в культуру останется незначительным.

* Адам Смит “Исследование о природе и причинах богатства народов”, Издательство социально-экономической литературы, М., 1962, стр. 68

** 1 ярд = 0,9144 м.

American Renaissance, октябрь 2009

Перевод eRebus, сентябрь 2014