Просветление

Просветление - как много звучит в этом слове. В восточных религиях буддизма, индуизма "просветленными" называют счастливчиков, которым удалось достичь этого странного состояния тотального счастья - просветления. А еще различные "около эзотерики" (вроде меня) просветление называют "высшим духовным развитием человека" или "единением с Богом". Среди известных просветленных товарищей можно легко вспомнить такие имена как Будда или Кришна. Но кроме них в рядах просветленных было значительно больше людей, причем вовсе неизвестных истории (ведь они не стояли как Будда в истоках религии).

Эти люди встречаются и в наше время, как знать, может какой-то просветленный товарищ ездит с вами в одной маршрутке. Увидеть их (просветленных) проще, чем может казаться - они всегда светятся счастьем и радостью, а глаза так и сияют. Но вот только окружающие никак не могут понять причину "беспричинной" радости просветленных и часто им задают вопросы вроде: "Признайся, что ты куришь? Где ты берешь такую траву? ". Прикол в том, что они не курят, (совсем не курят), а счастливыми можно быть просто так. (И даже без курения чего-то такого наркотического, честно, честно). Вспомнил хороший старый (и очень эзотерический) советский мультик: "Это мне. А за что? Просто так!"

Счастье просто так и есть маленькое просветление. Когда же это счастье "просто так" продолжается 24 часа в сутки да к тому же 7 дней в неделю (и даже в понедельник утром) - это уже просветления большое.

Если пробовать описать просветление в терминах современной психологии, тогда просветлением можно назвать состояние идеального психического здоровья. То есть известная медицинская шутка (о том, что нет здоровых, а есть недообследованные) просветленных товарищей не касается, если кто-то на том свете и здоровый, то это просветленные люди.

В буддизме есть даже целая классификация просветления: маленькое просветление, просто просветление, полное просветление (сокращенно п. п.), оно же абсолютное просветление, или окончательное просветление.

Маленькое просветление называется "сатори". Думаю, сатори было у многих жителей нашей планеты. Вот попробуйте вспомнить моменты в Вашей жизни, когда Вам было по настоящему хорошо, в душе был покой и гармония, все вокруг было чудесное и милое, ничто не раздражало, трава была зеленой, небо синим, девушки красивыми, а еда вкусной. Это и было сатори. Частенько сатори случается с детьми (с моментом взросления все реже и реже) и влюбленными. Так, искренняя влюбленность в девушку или парня уже есть маленьким просветлением - сатори. Большое просветление - тоже влюбленность, но не только в одного конкретного человека, а влюбленность в целый мир, во всех людей.

К сожалению, маленькое просветление - сатори является временным, оно заканчивается и все: "Прошла любовь, завяли помидоры". Еще есть такая штука как "фальшивое сатори". В местных алконафтов фальшивое сатори наступает где-то после пятого стакана кое-чего алкогольного (здесь уже у кого какая дозировка).

Просто просветления называется "самадхи". Самадхи - непрерывная медитация (или молитва). Если Вы пробовали заниматься медитацией, то знаете, как трудно контролировать свой ум и мысли. Когда же медитирующему удается оседлать свой ум аки ковбою непослушного коня, тогда ковбой сможет насладиться захватывающей ездой прериями на своем прирученном скакуне.

Состояние восторга, радости и счастья от такой езды будет называться "самадхи". Люди в самадхи непрерывно находятся в медитации (даже когда что-то делают), от которой получают бесконечную радость и наслаждение.

И наконец, абсолютное просветление называется "нирваной" (с санскрита "нирвана" переводится как угасание, растворение). В отличие от самадхи в нирване медитирующего уже нет, есть только Бог, во всем Бог, а человек в нирване растворяет свою личность в безграничной Божьей Любви. Это и есть абсолютное окончательное просветление.

В завершение еще немножко юмора: вашему вниманию просветление "чисто реально конкретного пацана": 

http://waking-up.org/religii-mira/kakoe-ono-prosvetlenye/

Вот как описывает свой личный опыт Экхарт Толле 

Вплоть до моего тридцатилетия я жил в состоянии почти не покидавшего меня чувства беспокойства и тревоги, перемежавшегося периодами суицидальной депрессии. Сейчас я воспринимаю это, как если бы я говорил о своей прошлой или даже вообще не о своей жизни.

Однажды ранним утром вскоре после моего двадцатидевятилетия я проснулся с чувством жуткого, абсолютного страха. Со мной и раньше такое случалось: я бывало и раньше просыпался с подобным чувством, но на этот раз оно было сильным как никогда. Ночная тишь, расплывчатые очертания мебели в темной комнате, далекий шум проходящего поезда - всё казалось каким-то чужим, враждебным, и настолько лишенным смысла,что пробуждало во мне глубокое отвращение к миру. И самым отвратительным из всего этого был факт моего собственного существования. Какой был смысл продолжать свою жизнь с грузом такого страдания? Зачем надо вести эту непрерывную борьбу? Я чувствовал, что глубокое, страстное желание к избавлению, стремление к несуществованию, теперь становится гораздо сильнее, чем инстинктивное желание жить.

- Я больше не в силах жить сам с собой.

Эта мысль настойчиво повторялась в моем рассудке. И вдруг, совершенно внезапно я сообразил, насколько необычной и оригинальной была эта мысль.

- Я один, или меня двое? Если я не в силах жить сам с собой, то тогда меня должно быть двое: "Я'' и тот самый  "сам'', с которым я не могу больше жить. А что если только один из нас настоящий? - подумал я.

Я был так потрясен этой странной догадкой, что мой разум как бы застыл. Я продолжал оставаться в полном сознании, однако при этом у меня не было ни одной даже крошечной мысли. Потом я почувствовал, будто втягиваюсь во что-то наподобие энергетической воронки. В начале движение было медленным, потом оно постепенно ускорилось. Меня охватил ужасный страх и тело начало трясти. Я слышал слова ``не сопротивляйся'',  будто бы исходившие из моей груди. Я чувствовал, что меня засасывает в пустоту. Было такое ощущение, что эта пустота находится скорее внутри меня, чем снаружи. Внезапно страх исчез, и я ощутил себя в этой пустоте. Больше я ничего не помню. Я не помню, что было дальше.

Я проснулся от пения птицы за окном. Никогда раньше я не слышал такого звука. Мои глаза оставались закрытыми, но воображение рисовало образ драгоценного бриллианта. Да, конечно, если бриллиант может издавать такой звук, значит, он и должен быть таким. Я открыл глаза. Сквозь занавеси просачивался первый свет утренней зари. У меня по-прежнему не было никаких мыслей и я чувствовал, я точно знал, что существует нечто такое, что мне еще надлежит познать, нечто бесконечно большее, чем мы себе представляем. Этим мягким свечением, струившимся сквозь занавеси, была сама любовь. На глаза навернулись слезы. Я встал и походил по комнате. Я узнал ее, однако теперь я понимал, что никогда прежде не видел эту комнату в истинном свете. Все было свежим и нетронутым, будто только появилось на свет. Я брал в руки вещи, карандаш, пустую бутылку, удивляясь их красоте и наполенности жизнью.

В тот день я бродил по городу совершенно пораженный чудом земной жизни, будто я сам только что народился на свет.

Следующие пять месяцев я прожил в состоянии глубокого покоя и непрерывного блаженства. Потом интенсивность этого состояния немного ослабла, или, может быть, просто мне так казалось, ибо это состояние стало для меня естественным. Я по-прежнему сохранял способность действовать в этом мире, хотя и понимал - что бы я ни сделал, это, скорее всего, ничего не прибавит к тому, что у меня уже есть.

Разумеется, я понимал, что со мной произошло что-то чрезвычайно важное, глубокое и значительное, но совершенно не представлял себе, что именно. Так продолжалось в течение еще нескольких лет, пока из духовных писаний и от духовных учителей я не узнал, что со мной случилось именно то, к чему все они стремились. Я догадывался, что сильнейший прессинг страдания, пережитого в ту ночь, должен был подтолкнуть мое сознание к тому, чтобы оно оторвалось от своего отождествления с несчастным и безмерно напуганным ``мной'', кто, в конечном итоге, является не чем иным, как созданной разумом фикцией.

Должно быть, этот отрыв был столь полным, что это ложное, страдающее ``я'' тотчас сжалось, как бывает, когда из надувной игрушки вытаскивают пробку. То, что теперь оставалось, было моей истинной, вечной сущностью Я есть, сознанием в чистом виде, каким оно и было до своего отождествления с формой. Позже, оставаясь в полном сознании, я научился входить в это внутреннее царство безвременья и бессмертия, которое поначалу ощутил и воспринял как пустоту.  Я пребывал в состоянии такого неописуемого блаженства и святости, что даже первоначальное ощущение, которое я только что описал, меркнет в сравнении с ним. Когда на физическом плане я ненадолго остался ни с чем, то у меня появилось время. У меня не было связей, работы, дома, никакой социально обусловленной индивидуальности. Почти два года я провел на скамейках парка, переживая состояние ослепительно яркой и глубокой радости.

Но даже самые прекрасные ощущения приходили и уходили. Однако, возможно, самым фундаментальным из всех остальных ощущений, было остававшееся под этим чувство покоя, которое с тех пор уже никогда меня не покидало. Порой оно бывает очень сильным, почти осязаемым, чем-то таким, что можно почувствовать. Временами как будто где-то на заднем плане звучит далекая мелодия.