27 декабря 1929 года - день, когда Сталин начал компанию по массовому ограблению и уничтожению русского крестьянства

В последнее время сталинисты и прочие последователи культа великого усатого вождя сменили свою тактику поведения в интернете. Если раньше они высмеивали количество репрессированных, остроумно шутя в тупичке Гоблина про полтора миллиарда расстрелянных лично Сталиным, то теперь они занялись уже совсем беспардонными махинациями. Если раньше они хотя бы делали вид, что разоблачают гадких сталинских обличителей, то теперь перешли к разоблачению жертв. Делается это так: берется какое-нибудь обычное уголовное дело без политики, где кто-то кого-то убил или ограбил, и делается ошеломительный вывод — вот видите, разве это безвинная жертва сталинских репрессий? Вроде как, раз этот сидит за дело, то и другие тоже, и никаких невинно репрессированных не было. Известный сталинобус Пыхалов пошел в своих обличениях еще дальше, выдав в своей книге пламенный спич на тему «дома надо сидеть, урроды»:

«Как мы видим, в категорию невинных жертв, подлежащих реабилитации, включены лица, обоснованно обвинённые в совершении ряда деяний, считавшихся в сталинские времена противоправными. Какие же деяния, по мнению наших реабилитаторов, «не содержат общественной опасности»?

В первую очередь, это распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный или общественный строй. Чем же руководствуются обличители сталинизма, не считая подобные действия преступными? Может быть, они полагают, что государство вообще не должно защищать свои честь и достоинство? То есть любой желающий может распространять какую угодно клевету на государственные органы, поносить существующий строй, призывать к его свержению, а власти в ответ обязаны следовать принципу непротивления злу, подставляя вторую щёку?»

Хорошо бы узнать у сталинобусов, не против ли они посидеть не то что в Воркутлаге, а хотя бы в обычном городском СИЗО ради того, чтобы государство защитило свою честь и достоинство. А то и Коммунарку собой удобрить, за критику уважаемого Владимира Владимировича, которого сталинобусы, во всяком случае, раньше любили поругать.

Крестовый поход против жертв спустился и в регионы, хотя в реальной жизни баталии отнюдь не такие яркие, как в интернете. Речь идет о битве вокруг памятника репрессированным в Нижневартовске. Местная организация жертв политических репрессий уже который год пытается установить в крае, который был одним из опорных пунктов спецпереселенцев, памятник жертвам репрессий. Неожиданно в городе активизировались кургинята и подняли шум в левацкой прессе.

Еще можно было бы понять, чем кургинятам не угодили памятники царям, либеральным деятелям 90-х или белым генералам Гражданской войны, но чем провинились перед последователями культа великого армянина спецпереселенцы — решительно непонятно. Вернее, понятно, но несколько абсурдным получается объяснение. Оказывается, они виноваты самим фактом своего существования. Мол, зачем помнить плохое, подумаешь, ограбили два миллиона человек и выкинули в тайгу на мороз, зачем ворошить прошлое. В каждой стране такое было, все хорошо. Для вида левацкая пресса даже опросила несколько местных историков, которые тоже высказались в осторожном ключе: «Владимир Владимирович хочет объединить страну, а такие памятники ее разъединяют», «а в Америке полицейские негров убивают», «в Древнем Риме тоже было так, не только в СССР использовали подневольный труд» и т. д.

В общем, худо-бедно, кургинятам удалось сформулировать несколько претензий к памятнику. Единственная разумная причина, которую они смогли назвать: памятник будет финансироваться из бюджета, к тому же будет стоить полтора десятка миллионов. Интересно, что эпопея с памятником длится как минимум с 2007 года и регулярно в новостях появляются сюжеты о том, что администрация Нижневартовска дала добро на строительство памятника и даже готова профинансировать его, но при этом стоимость памятника от года к году все повышается.

Остальные аргументы являются абсолютным абсурдом. Среди них: «памятник поставят возле школы, дети увидят, узнают про плохое в истории и не смогут гордиться достижениями дедов», «памятник некрасивый», «Нижневартовск создали комсомольцы в 60-70-е, при чём здесь вообще репрессированные». Последний аргумент вроде бы логичен, но в Нижневартовске каких только памятников нет. Например, памятник Дзержинскому, который не то что в Нижневартовске не был, он умер за 50 лет до его появления на карте.

Высказался даже известный сталинист Пыхалов, заявивший:

«Я считаю, что это мало того что неуместно — это пережиток перестроечных и ельцинских времен, когда антисоветизм и оплевывание советского прошлого были в основе идеологии. Сейчас, в ситуации, когда наша страна фактически противостоит Западу, когда наш президент пытается объединить Россию на патриотических началах, подобного рода действия неуместны и вредны, они способствуют тому, что в обществе насаждается антипатриотическая идеология. Я считаю, что такого рода действия совершенно недопустимы».

В общем, полный набор. Осталось еще только Старикова и Гоблина выслушать по поводу памятника в Нижневартовске.

Забавно, что левацкая пресса бурно возмущалась, что по поводу памятника администрация города не посоветовалась с растревоженной общественностью. Как оказалось, растревоженная общественность города состоит из семи человек, которые вступили в паблик «Нижневартовск против памятника жертвам репрессий». Одним из этих семи человек оказался и лидер нижневартовской ячейки кургинят. В паблике изредка встречается и творчество его обитателей, достойное того, чтобы его процитировать (орфография автора):

«А.ЧТО ЖЕ ОТКРЫВАЕТСЯ ВЗАМЕН???
“русский рыцарь” генерал он кровавый
канибал, вешать он любил людей,вот уж
истинный злодей. “кровь за кровь”-кричал
дроздовский – “офицерскую сноровку
покажите господа,вешай так же как и я.”
и удавки раздавал извращенец канибал.
А теперь он удостоен барельефа”рыцарь-
воин???”,что казнил людей в России,сеял
черное насилье.

ростовские буржуазные власти установили барельеф белобандитскому лидеру времен гражданской войны в России дроздовскому. Кровавый путь палачей дроздовцев оставлял после себя многочисленные помосты с виселицам,на которых они казнили рабочих,крестьн и сочувствующих Советской Власти русских людей».

Такая вот поэзия.

О зашкаливающем уровне праведного негодования говорит и тот факт, что в группе был анонсирован пикет со сбором подписей против строительства памятника, на который никто не пришел. Спустя пару дней после анонса в паблике появился отчет-извинение:

«Приносим извинения, но пикет 6-го сентября не состоялся. Был сильный дождь и проводить мероприятие было бессмысленно».

Впрочем, в другой раз мероприятие все же состоялось, хотя и без особого успеха (орфография сохранена):

«Но были немногочисленные посетители, которые говорили: «..памятник такой нужен, 14 миллионов не большие деньги… у меня дед не доехал во время ссылки… до свидания ребята!» Это говорит о провокационности самой идеи возвеличивания противоречивых исторических событий. О намеренном возвышении мнения небольшой группы граждан, по сравнению с мнением большинства. Опять на лицо пример, как по всей стране, применения муниципальными органами Власти недемократических процедур в навязывании демократии или еще это называется, двойной стандарт. Подписи собрали, пока не много, но у нас впереди много времени».

Наиболее дискуссионным из высказанных аргументов против строительства памятника в Нижневартовске стало утверждение о том, что город строился усилиями комсомольцев. Формально, так оно и есть. Незадолго до революции на этом месте появилось крошечное село Вартовское, буквально на несколько домов. Более-менее серьезная жизнь там завелась только в середине 60-х, когда на этом месте разведали нефть и туда валом повалили сагитированные люди, поскольку Нижневартовск был объявлен комсомольской стройкой. Так что формально они правы и город строили не репрессированные. Однако если взять весь регион в целом, то Ханты-Мансийский автономный округ был одним из главных центров размещения спецпереселенцев, так же как Урал, Сибирь и другие северные регионы.

Надо различать спецпереселенцев и депортированных. Это две разных волны, хотя леваки обычно смешивают их и говорят о высланных в Сибирь «бандеровцах, власовцах и чеченцах».

Первая волна спецпереселенцев — это русские крестьяне, ограбленные государством и высланные в тайгу на мороз в начале 30-х во время раскулачивания. А вторая группа — это уже 40-е годы и депортации народов. Причем депортировались они тоже все по-разному. Например, чеченцев в Сибирь не посылали, только в Казахстан и Киргизию, а калмыков, наоборот, везли в основном в Сибирь. Немцев часто отправляли на Урал в связи с промышленным статусом края (немцев отправляли в специальные трудовые отряды).

В 30-е годы абсолютное большинство спецпоселенцев составляли раскулаченные. Фактически эти люди стали жертвами борьбы за власть внутри партии. НЭП середины 20-х годов принес некоторое облегчение советской экономике, однако к концу 20-х работал уже не так хорошо. Государство совершенно не планировало повышать закупочные цены на хлеб у крестьян, поскольку планировало купить форсированную индустриализацию у американцев, а в качестве дешевой и бесправной рабочей силы использовать аборигенов. Однако внутри самой партии наметились два направления. Одно, сталинское, предусматривало крайне простую программу: у богатых и средних крестьян забрать все, а самих использовать в качестве подневольной рабочей силы на освоении северных и малообжитых земель. Другое направление именовалось правым уклоном. Даже патологический русофоб Бухарин, считающийся одним из лидеров этого направления, полагал сталинские методы слишком зверскими и выступал за сохранение околокапиталистических элементов в деревне и уступки крестьянам. Забавно, что сталинская программа была вовсе не сталинской, а троцкистской. Как вы знаете, Сталин во всем подражал Троцкому и неизменно перенимал все выдвинутые им ранее идеи. Собственно, идея раскулачивания принадлежала «Левой оппозиции» внутри партии. Еще незадолго до разгрома троцкисты маршировали на праздновании десятилетия Октябрьской революции с транспарантами «Повернём огонь направо — против нэпмана, кулака и бюрократа!». Как только троцкисты были разогнаны, Сталин взял их программу на вооружение и повернул ее уже против недавних союзников в лице Бухарина и Рыкова.

В начале 1930 года Сталин опубликовал рецензию «К вопросу о политике ликвидации кулачества как класса» на статью «Красной звезды» «Ликвидация кулачества как класса». В ней он сформулировал основные тезисы раскулачивания:

«Автор упомянутой статьи забывает, что нельзя вытеснить класс кулачества как класс мерами налогового и всякого иного ограничения, оставляя в руках этого класса орудия производства с правом свободного пользования землей и сохраняя в нашей практике закон о найме труда в деревне, закон об аренде, запрещение раскулачивания. Автор забывает, что при политике ограничения эксплуататорских тенденций кулачества можно рассчитывать на вытеснение лишь отдельных отрядов кулачества, что не противоречит, а наоборот, предполагает сохранение до поры до времени кулачества как класса. Чтобы вытеснить кулачество как класс, для этого недостаточно политики ограничения и вытеснения отдельных его отрядов. Чтобы вытеснить кулачество как класс, надо сломить в открытом бою сопротивление этого класса и лишить его производственных источников существования и развития (свободное пользование землей, орудия производства, аренда, право найма труда и т. д.).

Это и есть поворот к политике ликвидации кулачества как класса. Без этого разговоры о вытеснении кулачества как класса есть пустая болтовня, угодная и выгодная лишь правым уклонистам. Без этого немыслима никакая серьезная, а тем более сплошная коллективизация деревни. Это хорошо поняли бедняки и середняки нашей деревни, громящие кулачество и осуществляющие сплошную коллективизацию. Этого не понимают еще, по-видимому, некоторые наши товарищи.

Стало быть, нынешняя политика партии в деревне есть не продолжение старой политики, а поворот от старой политики ограничения (и вытеснения) капиталистических элементов деревни к новой политике ликвидации кулачества как класса».

Уже через пару дней после выхода статьи Политбюро приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», которое гласило:

«В районах сплошной коллективизации провести немедленно, а в остальных районах по мере действительного массового развертывания коллективизации следующие мероприятия:

1. Отменить в районах сплошной коллективизации в отношении индивидуальных крестьянских хозяйств действие законов об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве.

2. Конфисковать у кулаков этих районов средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы.

3. В целях решительного подрыва влияния кулачества на отдельные прослойки бедняцко-середняцкого крестьянства и безусловного подавления всяких попыток контрреволюционного противодействия со стороны кулаков проводимым советской властью и колхозами мероприятиям, принять в отношении кулаков следующие меры:

а) первая категория — контрреволюционный кулацкий актив немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии;

б) вторую категорию должны составить остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков, которые подлежат высылке в отдаленные местности Союза ССР и в пределах данного края в отдаленные районы края;

в) в третью категорию входят оставляемые в пределах района кулаки, которые подлежат расселению на новых отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках».

Единственные, на кого не распространялись эти действия, были семьи военнослужащих РККА. Большевики были не дураки и опасались волнений вооруженных людей в армии.

«Высылку произвести в округа Северного края — 70 тыс. семейств, Сибири — 50 тыс. семейств, Урала — 20-25 тыс. семейств, Казахстана — 20-25 тыс. Районами высылки должны быть необжитые и малообжитые местности с использованием высылаемых на сельскохозяйственных работах или промыслах (лес, рыба и пр.)».

Цифры в постановлении спрогнозированы весьма приблизительные. На деле, только за первый год было выслано свыше 380 тысяч кулацких семей, а всего за время раскулачивание было выселено на север почти 2,3 миллиона человек.

Что касается конкретно нижневартовской истории, то ХМАО, тогда еще совсем дикий, осваивался именно руками спецпоселенцев. В Остяко-Вогульский округ (тогда ХМАО носил такое название) было выслано 37400 спецпереселенцев. Со стороны кажется, что не так уж и много, но надо учитывать, что местность эта с весьма суровыми климатическими условиями и практически безлюдная. Например, в 1939 году население всего округа составляло всего чуть более 90 тысяч человек, а в 1959 году, спустя 30 лет после массового переселения туда раскулаченных, — 123,9 тысячи. То есть к концу 30-х раскулаченные составляли более трети всего населения. Разумеется, они внесли огромный вклад в обустройство края, если учесть, что приезжали они фактически в тайгу, не имея ни еды, ни жилья. Фактически их силами и был освоен Ханты-Мансийск, поскольку до этого там было крошечное село Остяково-Вогульск. Рыбная и лесная промышленность были созданы конкретно спецпоселенцами, поскольку до этого постоянно не хватало рук для выполнения планов. Впрочем, из-за плохих условий труда и жизни и прибывшие на месте ссыльные перестали выполнять планы.

В теории предполагалось, что раскулаченным оставят какие-то минимальные продовольственные запасы на время поездки на север и какой-то минимум денежных средств, однако зачастую никаких вещей и еды брать не разрешалось, так как на местах высылаемым заявлялось, что они уезжают на день-два. Сохранилась шифрограмма секретаря Севкрайкома Архангельской области Молотову, в которой он жалуется, что ссыльные приехали без еды и из центра продовольствия на них не прислали:

«Крайком докладывает ЦК, что на 27 февраля уже прибыло в край 8 эшелонов кулацких семей, выгрузка и размещение проходит благополучно без эксцессов, трудоспособные рвутся на работу, посланные на лесные работы работают охотно. Радостно удивлены, что их весной отправят на постоянное жительство поселками, ибо эшелоны прибывают с настроением, что их будут расстреливать. В городе обыватели, частично рабочие, выражают сожаление “несчастным”. Большинство рабочих заводов настроены бодро, решили провести по цехам разъяснение этого вопроса. Обращает на себя внимание, что во всех эшелонах прибывает огромное количество грудных детей, немощных стариков, инвалидов, в том числе Гражданской войны. Есть много семей, из которых хилые старики прибыли, а трудоспособные члены семьи оставлены на месте, или отцы с детьми прибыли, а матери остались на месте. Из города Петровска выслано много семей, состоящих только из мужа и жены — стариков по 60-70-80 лет, есть немало вдов с тремя-пятью малолетними детьми. Есть очень много прибывших семей без никаких продуктов и вещей, так как им заявили, что они едут на два дня на комиссию, и брать с собой ничего не велели, а иным семьям заявили, что продуктов нужно брать только на три дня. Весьма значительное количество семейств прибыло без денег, которых не разрешали брать с собой ни копейки, а имевшиеся отбирали без квитанций. До сих пор Наркомторг никаких продуктов не забросил, Наркомздрав не прислал медикаментов, а ОГПУ не прислало, вопреки обещанию, ссыльных врачей. Денег на бараки, кроме одного миллиона в покрытие отпущенного из краевого бюджета, СНК и ОГПУ не выслали. Просим ЦК дать директиву по этому вопросу».

Согласно сталинскому постановлению, всё имущество раскулаченных передавалось в колхозы в качестве взноса за бедноту. Все кулацкие вклады, облигации госзаймов и сберкнижки также конфисковывались, а средства переходили в фонд коллективизации. И ладно бы это просто было примитивное ограбление, но кулаков высылали еще и в необжитые и суровые места, где порой выгружали в чистом поле. Мест для жилья десятков тысяч прибывших просто элементарно не было. В Северном Крае, куда было выселено 350 тысяч человек, ситуация с размещением была критическая:

«По мере поступления в край выселяемых кулацких хозяйств, трудоспособная мужская часть немедленно направляется партиями в 500-1000 чел. под конвоем в районы постоянного поселения, где используется как рабочая сила на лесозаготовках, сплаве и на постройке поселков в местах жительства выселяемых.

До открытия навигации все нетрудоспособные члены семьи выселяемых (женщины, дети) размещаются в специально приспособленных помещениях, как то : монастыри, церкви, бараки, складские помещения и др.

Для размещения остальных семейств до навигации нужно теперь же форсированное строительство новых бараков шалашного типа расчетом размещения в них 150–160 чел. на барак.

Нормы снабжения установить следующие на человека: хлеба 200–300 грамм в день и в месяц 3 килограмма картофеля, 500 грамм крупы и 300 грамм капусты. В районе бараков открыть ларьки для продажи товаров по повышенным ценам. Крайторготделу дать необходимую заявку на товары и стройматериалы в Наркомторг, учтя некоторую необходимость обеспечения детским питанием (сгущенное молоко, сахар и т. д.).

Крайземуправлению в недельный срок разработать правила заселения и типы поселков, предусмотрев на каждый поселок в 100 дворов необходимость постройки силами выселяемых фельдпункта, школы и здания для коменданта».

Вот так вот, жил себе человек, а потом его со всей семьей товарищ «русский националист» Сталин выслал в сорокаградусный мороз, отобрав все имущество и деньги. Вывез в нетопленном вагоне за сотни километров от цивилизации и выгрузил в чистом поле. А тем, кто жил в складских помещениях и бараках на 200 человек, еще везло, иногда и землянки самим себе приходилось рыть, чтобы хоть где-то жить.

Спецпоселения старались делать вдали от городов и особенно крупных заводов, опасаясь негативного влияния на рабочих. Собственно, советская власть пыталась искусственно играть на противопоставлении города и деревни. Например, на проведение раскулачивания было дополнительно отправлено 2500 членов партии исключительно из крупных промышленных регионов. Также активно привлекались городские комсомольцы. Формально решение о раскулачивании принимали батрацко-бедняцкие собрания, но зачастую обходились и без них. О «перегибах» в раскулачивании опубликовано уже столько документов, что нет смысла приводить их вновь.

В спецпоселках фактически устанавливался комендантский час. Покидать его без разрешения коменданта строго запрещалось. За попытку побега или уклонение от работы можно было попасть в исправительно-трудовой лагерь. Теоретически, за работу спецпоселенцам платили те же деньги, что и простым вольнонаемным, однако в первый год забирали четверть зарплаты «на обслуживание спецпоселений». В середине 1931 года часть зарплаты, изымаемой на «обслуживание», сократилась до 15%, а с 1932 года — до 5%.

Все спецпоселенцы состояли на персональном учете Отдела трудовых поселений ГУЛАГа, были лишены избирательных прав и паспортов, естественно, не имели. Лишь в 1938 году вышла директива, разрешающая выдавать паспорта детям кулаков, достигшим 16-летия и не замеченных в антисоветских настроениях. Получение паспорта позволяло уехать из спецпоселка. За особо ударный труд кулака могли восстановить в избирательных правах. В конце 30-х прошла своеобразная амнистия — кулаков, которые были восстановлены в избирательных правах до 1935 года, отпустили, разрешив вернуться домой. Также были амнистированы инвалиды. Кроме того, существовала возможность получить специальное решение и уехать на учебу в другой город.

Единственный плюс в положении спецпоселенца появился после начала войны. Как ненадежный элемент, кулаков не призывали в армию и не отправляли на фронт. Впрочем, продлилось это недолго, и начиная с 1942 года спецпоселенцев призывного возраста стали ограниченно призывать в армию: в основном в запасные части, стройбат и т. д.

После войны к контингенту спецпоселенцев добавились представители депортированных народов, поляки, западные украинцы, коллаборационисты, не совершившие тяжких преступлений и т. д. Впрочем, их совокупная численность была ниже числа раскулаченных в начале 30-х. Так, к примеру, «бандеровцев» на спецпоселении имелось около 150 тысяч человек, тогда как в первые годы раскулачивания было выслано более 2 миллионов русских крестьян. В связи с прибытием новых постояльцев, большую часть кулаков освободили из спецпоселений в конце 40-х. Сама же эта система просуществовала до смерти Сталина. В 1954 году большинство обитателей спецпоселений были отпущены, а окончательно ликвидированы они были в 1956 года, просуществовав четверть века.

Результатом сплошной коллективизации стало ограбление нескольких миллионов человек, гибель десятков тысяч из-за крайне тяжелых условий жизни в неосвоенных краях, а также голод 1932–1933 годов, унесший жизни, по разным оценкам, от 2 до 7 миллионов человек. Впрочем, украинцы уверены, что этот голод был устроен с одной лишь целью — уморить свободолюбивых европейцев с Украины.

Таким образом, в случае с раскулачиванием, мы имеем дело с поистине беспрецедентной ситуацией, когда люди были жестоко наказаны исключительно за свое трудолюбие. Поскольку для того, чтобы стать кулаком, нужно было немало потрудиться.

Спору нет, сталинобусы оправдали бы великого вождя, даже если бы он ел детей, но все-таки в данном случае нужно обладать совсем уж запредельными представлениями о прекрасном, одобряя ритуальный каннибализм. Все-таки людей ссылали целыми семьями в чистое поле, а эти негодяи рассказывают теперь русским людям, что про это надо забыть, везде такое было, все нормально, давайте не помнить плохое. Нет, не нормально, нет, нигде такого не было, нет, давайте будем помнить плохое.

Хотя бы ради того, чтобы это плохое больше никогда не могло повториться.

Евгений Политдруг