Интервью с Озаром

Озар Ворон (Лев Рудольфович Прозоров) – популярный писатель, публицист и историк. Родился в 1972 году в городе Ижевске, где и проживает. Закончил исторический факультет и аспирантуру Удмуртского Государственного Университета. Специальность – «Древние славяне и Киевская Русь». Тема кандидатской диссертации – «Социокультурная архаика в русском былинном эпосе». Автор множества публицистических, научно-популярных и художественных произведений, в том числе знаменитого «Святослав Хоробре. Иду на вы!» (М., Белые Альвы, 2005, впоследствии переиздан). Первая опубликованная книга Озара Ворона – «Кавказский рубеж: На границе Тьмутаракани». (М., Эксмо Яуза, 2006). Летом 2009 года вышел историко-фантастический роман «Евпатий Коловрат» (М., Эксмо Яуза).

Владимир: Озар, вы позиционируете себя как националист и родновер. Что для вас родноверие: увлечение, дань традициям или жизненное кредо?

Озар: Скорее жизненное кредо. Моя жизнь, собственно говоря. Я сначала обратился к русской традиции, и уже через неё к национализму пришёл с помощью Доброслава.

[Волхв Доброслав (Алексей Александрович Добровольский) – ветеран национального движения, публицист-просветитель. Он стоял у истоков реставрации языческой славянской традиции в современной России. – В. Т.]

О.: Знаете, очень трудно сказать, что определило моё мировоззрение. Вот в политическом плане, как я уже сказал, моё мировоззрение определила встреча с Доброславом. А в отношении родноверия я даже не могу назвать поворотной точки. Это то, чем я интересовался, чем я увлекался, чем я жил с раннего детства. Помню, советский мультфильм «Детство Ратибора» [по мотивам романа В. Иванова «Русь изначальная» - В. Т.] произвёл на меня колоссальное впечатление. «Нормальные» дети рисовали машинки-танчики, а я рисовал воинов в остроконечных шлемах, вырезал идолов – из бумаги ещё. Так что в этом отношении – я не знаю, где ткнуть пальцем в поворотный пункт. В отношении политических убеждений – безусловно, Доброслав, 1992 год, праздник Купалы. В отношении веры – я как-то с этим вырос.

В.: То есть вы – прирождённый, природный родновер?

О.: Как-то так получилось, как ни смешно об этом сейчас говорить.

В.: Как вы полагаете, есть ли шанс у современного славянского язычества, или, как его называют, «неоязычества», выйти из маргинального гетто?

О.: Я считаю, что в настоящий момент, чтобы выйти из маргинального гетто, надо внутри этого «гетто» начать что-то собой представлять. Возьмём, например, наши обряды. Вот, некоторые говорят – а может, следует изменить обряды так или эдак, а зачем мы используем в воинском обряде меч, а может, современное оружие надо использовать… Ну неужели кто-то думает, что обыватель будет серьёзней относиться к человеку, который обережный круг проводит стволом автомата Калашникова, а не мечом? Естественно, к человеку с автоматом Калашникова в руках будут относиться с большей настороженностью, чем к тому, что с мечом. Но здесь уже вопрос в том, что на тех, кто может это оружие применить, уже не только обыватель обратит особое внимание, уже органы соответствующие будут их внимательно разглядывать. Вопрос не в том, что мы применяем в обрядах. Можно хоть атомной ракетой круг чертить. Это непринципиально. Вопрос в том, как мы себя ведём, как мы показываем серьёзность своего отношения. А для многих современных язычников совершение обрядов – это, увы, игра, форма проведения свободного времени. Тот же меч, которым не убили ни одного негодяя, не отстояли ни один дом, не защитили ни одну женщину – это полоска железа в форме меча. Именно серьёзности нам не хватает для того, чтобы, как вы говорите, выйти из маргинального гетто. Нужно не подстраиваться к современному обществу, а по-настоящему подстроиться к своим убеждениям. Больше взаимопомощи, больше серьёзного отношения к своим убеждениям, к своим действиям! К сожалению, у нас сейчас этого недостаёт. Постоянные тёрки самолюбий и постоянные попытки перетянуть родноверие на себя любимого, оправдываемые тем, что надо изменять язычество в применении к эпохе.

О.: Противопоставлять традиции и технический прогресс вообще неправильно! Культ прогресса как такового, вернее, «прогрессизма», дикарское фетишистское поклонение всему новому может ни в коей мере не сочетаться с реальным техническим прогрессом. В XIX веке законодателем технического прогресса была «повёрнутая» на традициях Англия. Для справки: принятый в средние века закон против колдовства там отменили только в 1960-х. Разумеется, в XIX-XX веках по этому закону никого не преследовали, но он де-юре не был отменён. Традиционные телесные наказания в закрытых учебных заведениях практиковались вплоть до 1970-х. А последний поединок на холодном оружии и в доспехах состоялся в 1815. В ХХ веке лидером в развитии технологий была Америка, где 80% населения были традиционно религиозны, где до 1960-х действовали расовые и евгенические законы, принятые сто-двести назад… Ну, и современный технологический лидер и цитадель традиционализма – Япония: без комментариев.

В.: В продолжение темы традиций, темы прошлого и современности. Вы помните, что совсем недавно ещё лозунг «Слава России!» был уделом маргиналов, сейчас он звучит с высоких трибун…

О.: …Сейчас его приватизировали, скажем так, обитатели этих высоких трибун, в результате чего он стал звучать почти пародийно.

О.: Абсолютно.

В.: А что думаете по поводу православного возрождения?

О.: Ну, что назвать «православным возрождением» в данном случае… Да, православие как символ принадлежности к большинству, скажем так, очень модно, но при этом у нас, согласно последней церковной статистике, церковь посещают полтора процента населения России. Даже на праздник Пасхи. Да, организация РПЦ развивается, цветёт и пахнет, но это государственная организация, и я даже затрудняюсь её всерьёз назвать церковью. Это один из институтов Российского государства. Национальная идеология здесь и рядом не лежала.

О.: А разве могут быть какие-то сомнения? (Смеётся) Именно для этого я написал в своё время книгу «Святослав». Святослав Храбрый для меня в этом отношении идеал и правителя, и воина, и человека. Разумеется, он не бог, у него были недостатки, и самый главный недостаток – его сыновья, которым он не успел уделить внимания – ни старшим, ни, в другом смысле младшему. Не сделал их продолжателями своего дела. Но фигуры ярче во всей российской истории я не могу назвать. Святослав Храбрый, безусловно.

О.: …Да, «Пусть наши дети будут такими, как он!»

В.: Что бы вы пожелали нашему движению? Что бы вы могли порекомендовать нам как историк, как литератор, как мыслитель?

О.: Мыслитель – чересчур громко сказано. Что я, будучи историком, писателем, могу рекомендовать людям, которые заняты делом? В данном случае – оставаться самими собой и делать, что дОлжно. Древний рыцарский девиз – «Делай, что дОлжно, и будь, что будет!»

В.: И последний вопрос. Что ожидать вашим читателям и поклонникам в ближайшее время?

О.: Из художественных произведений я намерен всё же подвести под крышу тот большой проект, составной частью которой был роман, вышедший под названием «Евпатий Коловрат». Из научно-популярных – я сейчас работаю над книгой о «Слове о полку Игореве» и всё-таки помаленьку раскачиваю старый свой проект о балтийских славянах – варягах, всё-таки хочу о них написать книгу. Потому что это – несправедливо забытая цивилизация. Мы много уделяем внимания (ну, не мы – общественность, публика) древним цивилизациям, существовавшим где-то далеко – майя, Атлантида, Лемурия… А между тем у нас под боком «пребывает» забытая цивилизация, причём имевшая непосредственное отношение к нам, к нашей истории. Вот это белое пятно хотелось бы заполнить.

РБМ: Озар, ты придерживаешься языческого мировоззрения. Как ты пришел к этому? Чем для тебя является европейское язычество, и славяно-русское в частности?

Как тебе сказать… понимаешь, я тянусь к язычеству, сколько себя помню. Еще в детсадовском возрасте я вырезал из бумаги идолов и приносил им жертвы водой и огнем (против последнего особенно протестовала бабушка Катя, на квартире которой я устраивал свои «обряды»). В школьные годы на огороде я развлекался изготовление идолов из дерева и глины – ну была у меня в этом какая-то потребность, не к лепке и резьбе самим по себе, а именно к изготовлению идолов, к разведению перед ними огня и пр. Годам к 14 идолы окончательно обрели славянские имена, и я стал взапой читать все, что только мог найти, по временам языческого славянства. А через два года подоспел юбилей «крещения Руси», и мне пришлось пережить очень нелегкое время. На пресловутый «переломный возраст» наложилось внезапное осознание своего полного одиночества. Все вокруг, как попугаи, повторяли несшуюся из телевизора, радио, с газетных страниц чушь про «тысячелетие русской культуры», «литературы», «письменности» и про диких, кровожадных язычников. Решительно никого не смущало, что эти перлы выдавали вчерашние «научные атеисты». И я снова, уже всерьез и навсегда, поставил дома кумирню с деревянными Перуном, Велесом и Сварогом. Тогда же я написал в научном обществе учащихся при местном дворце пионеров работу, в которой доказывал, что ничего «прогрессивного» и «благотворного» в крещении Руси не было. Работа получила тогда первое место на каком-то конкурсе, но согласиться со мной никто не согласился – в учебниках ведь ясно было написано «прогрессивное явление» – и точка.

В этой духовной «одиночке» я отмотал два года, безуспешно пытаясь списаться с Александром Беловым – про него много тогда писали. Потом я прочел в газете маааленькую заметочку про язычников в Кировской области. Заметочка была преглупая, чего стоили такие перлы, как «изучают оборотничество» и «увлекаются волхвованием». Но в ней говорилось о названии села Новая Указна в Шабалинском районе, и я написал туда письмо. Вскоре пришел ответ с приглашением на Купалу. Так я познакомился с Доброславом – а за одно и с языческим движением. Любопытная деталь – на той же Купале принимал языческое наречение и небезызвестный Д. Ревякин с музыкантами из своего «Калинова моста». Тогдашние его песни мне очень нравились. Где-то в 2000 я купил его кассету… и не узнал. Какие-то вопли «сидящего на сраке в клоаке». Через год я все понял – по телевизору Дмитрий клялся в верности Христу и клеймил «языческую мерзость». Он выбрал Иерусалим – кто ж ему доктор. Я остался на Руси.

РБМ: По образованию ты историк, не так ли? В нашей стране было не очень много историков, которые занимались изучением славяно-русского язычества. При этом, они были либо православными, либо атеистами. На твой взгляд, есть ли разница в подходе к изучению язычества историком-язычником?

Разумеется, есть. Мировоззрение многое определяет. Не бывает «объективных» ученых, ученых без убеждений, кто бы что не говорил. Материалист по определению не может рассматривать метафизическую сторону язычества, всего этого для него как бы не существует, Большинство исследователей-христиан (отметим ради справедливости – не все, есть, например, замечательный современный исследователь Ларионов) видят в русском язычестве только тьму и невежество, или «дьявольское наваждение». Иногда интуиция автора позволяет ему подняться над своим мировоззрением – но тогда ему не миновать участи изгоя – вспомним, как умер в нищете, затравленный чинушами в вицмундирах и рясах, Афанасьев, как относятся многие адепты академической науки к Рыбакову… извне все равно есть вещи, которые не поймешь и не увидишь. Как можно, скажем, глядеть на эпоху Святослава глазами христианина или материалиста? Для них – это предрассветье, что-то подготовительное к настоящей жизни, к «просвещению христианской истиной», или к «созданию классового общества и государства». С таким взглядом совершенно нельзя понять, что чувствовали люди той эпохи, что думали, чем руководствовались в своих действиях. Исследователи извне не видят, что эта эпоха была для язычников Рагнарекком, крушением их мира.

РБМ: Как ты относишься к Михаилу Серякову, автору книг «Голубиная книга» и «Сварог»? Насколько мне известно, Серяков также позиционирует себя как язычника? На данный момент ты и он, являетесь, наверное, самими значимыми историками славяно-русского язычества после Рыбакова.

Ну, поставив меня в один ряд с Серяковым и Рыбаковым, ты мне сильно польстил Позиционирует ли он себя, как язычника, мне не известно. Все, что я знаю о нем – это то, что он автор замечательных книг по русскому язычеству. Его фундаментальная, очень глубокая работа, посвященная «Голубиной книге» и роте, вселенскому закону, действительно сопоставима с работами Рыбакова, а во многом и превосходит их – ведь Борис Александрович практически не заглядывал за поверхность языческих ритуалов, редко задумываясь над глубинным смыслом изучаемых им обрядов и поверий. Серяков же дает настоящее погружение в метафизику русского язычества. Так, именно его книга дала мне наиболее полное представление о смысле языческих жертвоприношений, и о культе Первобога.

Вот книга «Сварог» вышла гораздо слабее. По-прежнему много уникальных сведений, но изложены они очень сумбурно, постоянно автор ссылается на то, что рассмотрит через главу-другую…

РБМ: Насчет Рыбакова. Сейчас витает мнение, что Рыбаков писал свои исследования, чуть ли не по заказу партии. Как ты относишься к нему и к подобным утверждениям?

Да пусть себе говорят. Знаешь, есть такая древняя мудрость, я ее услышал от Доброслава – «высота башни измеряется по длине тени, величие человека – по количеству клеветников». Масштаб Рыбакова яснее всего виден из того, что самые яростные его хулители никуда от него деться не могут. Клейн чуть не треть своего объемного труда посвятил ругани в адрес Бориса Александровича, а пользовался в своем исследовании – его методом, сводя воедино данные фольклора, археологии и письменных источников. Сетевые «неоязычники»-антирыбаковцы то рассказывают «древнее предание» о Свароге, как человеке-кузнеце, отразившем нашествие киммерийцев (называется это «древнее предание» книгой Б.А. Рыбакова «Киевская Русь и русские княжества»), то поднимают на щит Ящера –а это Божество впервые в своих трудах тоже описал Рыбаков. Если Рода, чем-то не нравящегося сетевым «неоязычникам», рассматривали, как верховное Божество и до Рыбакова, то Ящер – это уж стопроцентно его копирайт

Игорь Яковлевич Фроянов, которого я очень уважаю, имел гораздо больше оснований не любить Рыбакова, чем все его нынешние хулители вместе взятые – в свое время Борис Александрович, человек резкий и нетерпимый, немало повредил научной карьере спорившего с ним Фроянова, не всегда академическими методами. Тем не менее, Игорь Яковлевич всегда признавал и признает глубину познаний Рыбакова в русском язычестве. Это, по-моему, говорит о многом.

Я не хочу сказать, что Рыбаков такой святой человек и никогда не ошибался. Часто ему приходилось повторять утвержденные авторитетом партийных бонз «истины» - о «классовом» характере древнерусского общества, о скандинавском происхождении варягов, о былинах, как стихотворном пересказе «Повести временных лет». Ошибки у него есть, я их разбираю в своих работах. Но я глубоко ценю и уважаю Рыбакова-исследователя, человека с огромными знаниями о древней Руси, и, что не менее важно для исследователя таких тем, как язычество, с очень развитой интуицией – ее примеры я опять-таки приводил в своих книгах.

РБМ: Твои книги отличаются от книг других историков ярко выраженной эмоциональностью, благодаря чему они читаются потрясающе легко. Скажи, что послужило толчком к началу литературного творчества?

Писать рассказы и повести я тоже начал еще в детстве, со школы. Дома лежит книга, которой меня наградили в местном Клубе Любителей Фантастики за победу в конкурсе рассказов школьников (вскоре эти клубы поприкрывал Андропов). Так что какое-то владение словом нарабатывалось к моменту появления первых книг уже давно.

А что сказать про стиль… меня забавляют мои коллеги-историки, которые сперва произносят «публицистический стиль», как название неприличной болезни, а потом жалуются, что люди читают Асова или Фоменко, а не их труды. На самом деле каждое их сочинение прибавляет читателей ненавистным им фантазерам, потому что никто за пределами их кафедр и факультетов не станет читать написанное «корректно и объективно» - то есть равнодушно, говоря по-русски, пережевывание старых чужих мнений и доводов. Как говорится, это уже кто-то ел! Если еще добавить, что все это написано на особой «фене», доступной только «блатным», то есть получившим высшее историческое образование, картина становится еще более печальной. Нет уж, как бы мало я ни уважал Льва Толстого, но он был исключительно прав, сказавши как-то «Хорошая, но непонятная книга – это все равно, что хороший, но несъедобный пирог!». Ясность – вежливость автора. А равнодушной «объективностью» никого не заденешь и не заинтересуешь. Вот и хватаются люди за увлекательно написанные, красиво изданные антиисторические фантазии. Кто ж виноват, что их отпугнули от истории?

Кому-то же надо было это исправлять, почему не мне, коли уж, милостью Велеса, я умею излагать и доступно, и увлекательно? Да, я эмоционален. Но тот, кто может позволить себе «корректность» по отношению к торжествующей лжи, зачастую – клевете на наших предков, тот либо сам лжец, либо равнодушная скотина. И уж во всяком случае – не язычник – почитание Предков есть основа нашей веры!

РБМ: Одно из самых известных твоих произведений – «Святослав». Что для тебя значит Великий Князь Киевский? Почему именно он стал для тебя ключевой фигурой?

Если кратко – образец человека и государственного деятеля. Вообще же Святослав – это альтернативный образ русского и славянина. Весь веками пестуемый церковью и ее преемницей – интеллигенцией – образ вечного «терпилы», страдальца, смиренника, «миролюбивого», не знающего аристократической гордости, братающегося со всеми подряд, покорного винтика в имперской евразийской махине напрочь разбивается об эту титаническую фигуру, противоставшую самой Судьбе. Русский может быть другим. Русский должен быть другим. Русский, славянин был другим и снова им станет! Вот что значит для меня Святослав. Это фигура вагнеровского, нибелунговского масштаба, и вовсе не случайно она практически не нашла отражения в так называемой «великой русской литературе» с ее культом «маленьких людей», всех этих акакий акакиевичей, платонов коротаевых, мармеладовых, голиковых и прочая, прочая, прочая. Кстати, если ты хочешь понять, что для меня значит Святослав, могу сказать так: Константин Васильев, никогда не изображавший Святослава (если только не счесть за него языческого вождя на эскизе картины «Нашествие»), тем не менее, всю жизнь рисовал Святослава. Князь присутствует на каждой его картине.

Это, пожалуй, все, что я могу сказать.

Ну как раз сейчас про него заговорили. Вон и памятник собрались было поставить – когда на Украине уже третий готовят. Молодцы украинцы! Так! Пора! . Отмечают его победу над каганатом 3 июля почему-то. Честно говоря, не знаю, почему именно 3 июля, но лучше уж так, чем никак.

На тему, почему его мало упоминали раньше, я уже говорил. На заре русской литературы Гнедич писал Пушкину – «тень Святослава скитается невоспетою», и за два столетия дело практически не изменилось. Не полагалось быть таким русским – сокрушителям империй, врагам Единого, беспощадным к врагам завоевателям. Не полагалось ни в византийски-норманистско-православной Российской империи, ни, тем паче, в империи советской, этом втором каганате, элита которого слишком чувствовала свое кровное сродство с каганатом первым (если интересно, почитай у Кожинова, как гасили и гнобили в Совсоюзе любое исследование хазарской темы). Им нужна Ольга, жгущая славянские города подожженными птичками и ползающая в ногах у чернявых заморских императоров. Им нужен хазарский полукровка, бравший города с помощью измен, а от врагов прятавшийся то за широкую спину ремесленника-кожемяки, то под мост, и перебивший чуть не треть Руси за отказ поклониться «богу Авраама, Исаака и Иакова». И им совсем не нужен Святослав, ибо на его фоне ничтожество «гениев-государственников» Ольги и Владимира видно чересчур отчетливо. За одну осень он взял 80 болгарских городов – и ему не понадобилась помощь предателей. Печенеги, загнавшие под мост «великого» Владимира, бегали бегом от имени Князя. Он переворачивал все святыни имперской историографии – дивно ли, что его пытались замолчать!

Как к самодиагнозу. Эти люди совершенно невежественны в истории Руси, и, к тому же, не имеют достаточно ума и собственного достоинства, чтоб держать свое невежество при себе. Они сами поставили на себе жирную точку.

Ты знаешь, это ведь не только антиабортный памфлет – хотя прежде всего в рассказе замечают именно это. На Украине вот фильм снимают по «Криксе», причем оставили практически одну антиабортную линию. Ситуация действительно чудовищная – в последние два десятилетия мы несем потери, сравнимые с участием в мировой войне, только безмерно затянувшейся. За неделю аборты уносят больше жизней, чем мы потеряли во время войны в Чечне. Это, увы, не обошло и меня. Да, я потерял ребенка – и мои чувства не становятся легче от мысли, что я ничего не знал, ничему не мог помешать и меня любезно известили об уже свершившемся факте. Могу сказать, что такое трудно забыть. Несколько позже к этому добавилось впечатление от фильма, подробно запечатлевшего процесс аборта. Какую чушь говорят те, кто пытается назвать аборт – «медицинской операцией», а нерожденного ребенка – «частью тела матери». Разве больной зуб уворачивается от щипцов? Разве аппендикс открывает рот, пытаясь кричать от ужаса? Лицемерие цивилизации, осуждающей четвертование убийц и насильников, но ежедневно четвертующей собственных детей в материнских утробах, всегда бывших символом защищенности – не зря же в минуту опасности человек принимает позу плода в утробе – омерзительно. Ежедневно болтая о правах, о будущем, о священной человеческой жизни, мы сами лишаем свое будущее права на жизнь. Но ведь это лишь часть, пусть одна из самых омерзительных, общей картины «современного мира». Да, крикса, порождение одной из человеческих неправд, главный герой рассказа, но посмотри, в какой тесной компании она обитает! Современные люди похожи на гнилые коряги, источенные и обжитые тварями и тварюшками, которых они воспринимают, как «свои» чувства, «свои» эмоции и т.п. Представь, во что бы превратилась наша жизнь, если б мы «не верили» в микробов, вшей, блох, глистов, крыс, тараканов и считали гигиену «суеверием и предрассудком». Так вот, она вот в это и превратилась.

Что надо менять? Все. Все современное устройство общества. Блин, боюсь, даже тип человека. И у нас и во всем белом мире. Иначе нам не на кого жаловаться. Не знаю, многие ли обращают внимание, что папа малыша, жертвы криксы, насмерть грызется с другим русским за расположение шефа, племянницу коего примечательным образом зовут Фаридой Джамадовной. Нас сожрут, что называется, и на том, и на этом свете.

Велес, разумеется А вот почему… вопрос сложный. Такой вот я тип… навный. Понимаешь, в принципе, я могу объяснить, почему мы должны почитать Отца Могил, но почему именно Он именно мне ближе других Богов – сказать, пожалуй, затруднюсь. Хотя странно было б по иному платить за посылаемое именно Им вдохновение. Дело писателя сродни делу шамана – а шаманским странствиям к духам ушедших покровительствует Он же, и одержимости – тоже. Поэтому, кстати, и в «Слове о полку» Боян, Велесов Внук, когда хочет песнь творить, мечется белкой-мысью по мировому древу, по «Трояновой тропе» - млечному пути, издревле священному для шаманов, орлом поднимается в верхний мир, волком рыщет в Нижнем. У меня вот такой метод работы писателя – я должен «стать» человеком, о котором пишу. Это не всегда безопасно – когда писал «Юбилей» от имени безумца барона Унгерна… крышу потом пришлось долго на место приколачивать.

РБМ: Сейчас в интернете активно раскручивается противостояние между «язычниками» и «родноверами». Можешь ли ты прокомментировать ситуацию? Как ты сам относишься к этому процессу?

С юмором. «Толкинистов», считающих себя язычниками на основании того, что у них есть рубаха, осуждают понтогоны, считающие себя еще более крутыми язычниками на основании того, что у них рубахи нет. Нет спора, абсолютное большинство так называемых родноверов просто играют в «язычество». Но их яростные критики, все эти так называемые «антидолбославы», свели игру к болтовне – и на этом основании думают, что круче. Разве не забавно? Человек, никогда не воевавший, говорит тем, кто не пашет и не сеет, о преимуществах «воинского культа» над «земледельческим культом». Глум один, ей-ей. Впрочем, я готовлю особую статью об этом «противостоянии».

Да идея-то любопытная. Только вот по какому признаку будем определять?

Каста может быть определена трояко: по ритуалу, по занятию, по сути. По ритуалу, увы, мы все в пролете – второго рождения (сиречь инициации) не проходили. Стало быть, кто? Правильно, шудры. По занятию – а мы в абсолютно большинстве своем зарабатываем на хлеб, трудясь на дядю – будь то собственник, компания или государство. То есть туда же, и не имеет принципиального значения, как ты называешься – министр или колхозник, профессор или ассенизатор, маршал или водитель. Работаешь на дядю? Приказам (уставу, инструкциям и пр.) подчиняешься? Пашите дальше, шудры, солнце еще высоко!

Если у нас есть собственность, с которой мы живем, дело чуть-чуть получше – перед нами вайшью. Их, скажем так, немного. С кшатрой дело еще веселее – ее я практически не наблюдаю. Солдат, которых офицеры могут использовать для строительства дач и сдают внаем для сексуальных услуг, не предлагать. Самих офицеров, коих подчиненные ласково зовут «шакалами», тем более.

Остается – «по сути». Тут дело чуть-чуть получше, но вот как определить, чьи задатки спят (и могут проспать всю жизнь) в этом конкретном шудре? Вот надеюсь на соционику, поглядим, чего выйдет…

РБМ: Как ты считаешь, можно ли смешивать сельскохозяйственные культы и воинские?

Разумеется, нельзя. Ведь воины убивают, а духи Смерти не уживаются с духами Урожая, которые призываются в земледельческих ритуалах. Вопрос в том, что те, кто сегодня водят хороводы и плетет куклы Ярилы, не земледельцы, они не выращивают урожай, и их участие в воинских культах вряд ли повредит ему – с другой стороны, они и не воины. Они, в большинстве своем, никого не убивали, и, полагаю, в большинстве же вряд ли кого-нибудь когда-нибудь убьют, разве что на машине спьяну переедут. Так что разговор несколько беспредметен. Земледельческие и воинские культы подразумевают земледельцев и воинов. Вот когда солдат отрежет пленному голову и водрузит ее на шест в честь Перуна, или то же сделает бандит с поверженным противником из соперничающей шайки – это будет воинский культ. Вот когда фермер, перед тем как сесть весной за руль трактора, ляжет со своей женой на пашне – это будет земледельческий культ. А так…

Что до игры в культ, коей, как мы говорили, является, по преимуществу, современное «родноверие», то тут большой разницы нет. Дети всегда играют во взрослых, а шудры – в «дваждырожденных». Сегодня – в «лен-конопель» (типа вайшью), завтра – в «казаки-разбойники» (типа кшатра). Это не худшая игра. То, что называется «нормальной общественной жизнью» - игра гораздо хуже.

Набирает обороты мода на «язычество», «языческая» субкультура. Тусовки называют себя «общинами», заводилы тусовок – «волхвами». Достаточно сказать, что большинство этих «волхвов» неженаты, что в традиционной общине ставило бы их вне всякого авторитета. В одну из наиболее успешных «общин» я приехал на Купалу в 2005. Там, конечно, было 300 человек, но, во-первых, я не увидел никого, кроме заводил-«волхвов», кто остался бы в этой общине с 2003, когда я посещал там же Велесов День. Во-вторых… что там был за контингент, Матушка-Макошь!!! Хиппозного вида особи, среди коих попадались существа неясного пола и национальности, с грибами-псиллоцибами на футболке, на «аутентичных» инструментах исполняли… «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». ААА!!! Тут же присутствовали бритые ребята с символикой… эээ… одной центральноевропейской страны семидесятилетней давности и наколотыми на груди портретами руководителя этой страны в ту же эпоху (все всё поняли, да?). И куча просто советского народу. И это, повторяю, чуть ли не лучшая «община» такого рода в России.

Да, литературы много. Да, общаться стало проще. Да, существенный скачок в количестве. Но капища постоянно разоряют, и никто не допрет ни купить в собственность землю, чтоб устроить святилище на ней, как сделали бы вайшью, ни отыскать разорителей и устроить из них «наглядный урок», как сделали бы кшатрии. Все только жалуются. Что ясно говорит о качестве хлынувшего в «язычество» народа.

Короче, появилось модное хобби, способ проведения вместе свободного времени. Тусовки, называющие себя «общинами», под руководством называемых «волхвами» заводил устраивают пикники на природе, кои предлагается считать за обряды. Наиболее достоверно оно получается (из всех, на коих я был) у Велеслава (И. Черкасова) из Москвы. Он же – автор дольно толковых книг по язычеству.

В смысле – с рукопашкой? Действуют несколько клубов, в основном под плотным контролем известно каких органов Сам я занимался СГБ – давно, до операции – но ни школы, ни кружка организовать не получилось.

РБМ: Как ты относишься к идее так называемого «пан-славизма»? Считаешь ли ты, что мы должны прилагать усилия к объединению с другими славянскими странами? Или они потеряли кредит доверия?

Если речь об объединении руссов и славян помимо границ современных государств – тут я, конечно полностью за.

Опять же – все. Молодежь надо воспитывать в клане. И с детства приучать: вот мы, клан, мы – люди. А там, за пределами клана, не пойми кто. Под них необходимо маскироваться, быть, как они – категорически нельзя. Выдумать какое-нибудь слово для чужаков, и чтоб не было злее оскорбления внутри клана, чем сравнение – с ЭТИМИ.

РБМ: На твой взгляд, как основная проблема современного русского народа?

В нежелании жить. Нет, каждый русский в отдельности (ну, подавляющее большинство) далеко от мысли о самоубийстве, но «стокгольмский синдром», уже дошел до степени, близкой к суициду. Способность негосударственной самоорганизации близится к нулю. Люди не проявляют желания жить в этом государстве – что выражается в усилившемся по сравнению с временем Ельцина темпами сокращения населения и сократившейся продолжительностью жизни. Жить вне государства, создавать негосударственные структуры люди тоже не хотят. Такое впечатление, что уже и жить-то не хотят. И ходят на выборы. И платят налоги…

Это, кстати, не только у русского народа такие проблемы, у всей белой расы дела обстоят схожим образом. Но мне, как русскому, своя рубашка ближе к телу и проблемы своего народа меня сильнее задевают.

Не думай, что мне это легко говорить. Это очень нелегко. Легко в тысяча первый раз провозгласить – «и раньше была Русь под игом, еще поднимется народ, придет вождь и пр.». Вот это как раз легко. Никто не «поднимется», кроме нас, никакой «народ». Мы может стать этим народом, можем стать сами себе Рюриками с Арконы, построить Русь.

РБМ: Что бы ты мог пожелать нашим читателям?

Стать основателями сильных родов, которые вновь начнут историю Руси на руинах нерусской России.

И – «пусть дети ваши будут такими, как Он!»

РБМ: Благодарю за интервью! Слава русским Богам!