Евреи и революция в России

 Пестрые флаги играли, трепетали на кормах и на мачтах: немецкие, французские, итальянские, английские, шведские, аргентинские, парагвайские, какие угодно; не было только Русского флага…
Права была Лиза в своем жестоком приговоре: России не было. Не было у Лизы Отечества.
Но, когда безшумно проносился пароход мимо «Бремена», и увидала черную свастику на белом фоне на алом полотнище флага, — знак вечного движения, непрерывного прогресса, ощутила, как теплая волна залила ее сердце… Родина!.

 

 

 Вдруг все сидевшие в синагоге насторожились и подняли головы. Раввин взошел на деревянную кафедру, устроенную с одной стороны амвона.
На прекрасном английском языке, без акцента, короткими фразами, как бы внушая слушателям, пророчествуя им, как древние пророки, начал свою проповедь раввин, и Лиза поняла, что это-то и было самое главное в богослужении.
— Раввин Стефен Вейз требует от нас создания всемирного еврейского центра для объединенной борьбы за права евреев, как нации. Не будим подражать германским евреем, предающим еврейскую нацию ради земных благ говорящим: «мы не евреи, а германские граждане еврейского вероисповедания». Нет, мы гордо скажем: «Я не американский гражданин еврейского вероисповедания, я — еврей!.. Стефен Вейз сказал про себя: «Я еврей; а не американец… Я американец 63 года, но я еврей 4.000 лет»…
Из глубокой и темной дали юных лет учения поднялось в душе Лизы страшное воспоминание о ее увлечении профессором Ротшпаном. Тот говорил, что жизнь — мгновение, яркая точка, вдруг загоравшаяся в кромешном мраке безпредельности и так же внезапно потухшая. Ни прошлого — до рождения, ни будущего — после смерти… Ничего… У Стефена Вейза было четырехтысячелетнее прошлое, у него, несомненно, есть и будущее еврейского народа…
В дни студенческой жизни Лизы, уже при новом правительстве, когда трезво взглянули на сущность евреев в Германии, Лиза слышала от других профессоров и руководителей молодежи о сущности еврейства, об учении «Каббалы» и «Талмуда». Лиза узнала тогда, что евреи считают, что только они — люди, народ, Богом избранный; все остальные — «гои», а гои — все равно, что животные. У них нет ни души, ни безсмертия. И жалеть гоя, соболезновать о его смерти, не приходится. И, если гой мешает еврею — yстранить его нет греха. Его можно убить. Девушку-христианку можно продать, как продают собаку…
И Лиза задумалась…
Со скорбью, возмущением, ужасом и ненавистью говорил раввин:
— Хитлер прав, когда называет евреев расой. Да, подлинно, мы — раса. И никто и ничто не должно портить нашу расу. Мы должны ее защищать. Будущее нашего народа в опасности. Антисемитское безправие растет. Около полумиллиона людей изгоняется со своих насиженных мест. Фашистское зло разрушает стены права и справедливости. Оно побеждает демократию, завоевывает новые страны и грозит прекратить расцвет еврейства в Средней Европе. А там пять миллионов евреев. Мы, находящиеся здесь, в центре демократии, в цитадели еврейства, в Нью-Йорке, обязаны придти на помощь нашим страждущим братьям…
— В России нам пришлось для создания прочной еврейской власти истребить тридцать миллионов Русских крестьян и рабочих… В Европе поговаривают, что так же можно истребить и пятнадцать миллионов мирового еврейства и навсегда освободить мир от евреев. Мы не оправдываем Русского опыта. Напротив, мы указываем на опасность сопоставлений. Но, по мере усиления фашизма в Европе, растет злоба против евреев, и мы не может закрывать на это глаза. Перед нами мировая опасность для еврейства. Со времен Вавилонского пленения и разрушения римлянами Иерусалима, не было для нас боле жуткого и тяжелого времени. Мы, евреи Америки, в грозную минуту опасности, должны объединиться с евреями Европы и бороться за еврейское равноправие, против безчеловечности и насилия, против растущих расовых предрассудков. Мы должны в Америке и везде крепить демократии. В демократии - спасение еврейства. В демократическом государстве мы всегда сумеем занять первенствующее место и отстоять права нашей еврейской расы. Мы должны внушить всему миру, что гонение евреев трагично само по себе, потому что оно разрушает демократию, мир и человечность. Демократия немыслима без равноправия евреев!.. Христианская, дряблая, непротивленческая демократия с нами. Против нас — крепкий союз фашистских государств, ось Рим — Берлин — Токио… Наш долг сломать эту ось какою угодно ценою…
Раввин поднял голову. Темные глаза его под черными дугами бровей загорелись огнем страшной, лютой ненависти. Он с силой ударил пухлой, белой рукой по доске кафедры и выкрикнул:
— Война!.. Пусть будет война!.. Чем бы и как ни кончилась война, победа будет наша!.. Мы должны сломить фашизм… Если дряблая демократия не решится на это, пусть временно будет диктатура, но это будет советская диктатура! Красные московские диктаторы — наши евреи — назначат нам диктатора для управления всеми нами, и в Европе и в Америке… Но только война, одна война, спасет нас!.. Мы должны создать свою революционную армаду из необразованных и тупых рабочих, легковерных и глупых, и для этого мы должны стараться усилить безработицу, создать толпы голодных, ни к чему уже не пригодных людей, мы должны заразить ненавистью негров и привлечь их в эту армию. Когда же наступит нужный момент, это мы, евреи, выкинем над ними красный флаг большевистских комиссаров. Нам нужно торопиться. Толпа не может оставаться долго в состоянии молчаливого бешенства…
— Мы достаточно вооружены для такого восстания. Мы готовы. Большевики устроили у нас склады оружия. Они создали кадры людей, обученных и тренированных для уличной борьбы. По всему свету созданы «Лиги борцов красного фронта». Полиция нам не страшна. Где можно, ми ее купим, где это не удастся — припугнем… В частности, у нас, в Нью-Йорке, все готово. Мэр нашего города, Ла Гуардие, полуеврей и женат на еврейка, он — наш! Начальник полиции, Валленштейн, — еврей! Если наша полиция умеет справляться с простой обывательской толпой, с толпой большевистской она не справится никогда… У большевиков семнадцатилетний опыт гражданской войны и тренировки и 35.000 отважных агитаторов. Они все с нами и за нас…
— Мировая война!.. Пусть будет мировая война: она спасет демократию и еврейство! Иначе перед нами — раздел нашего центра в Европе., Чехии, развитие лютого антисемитизма в Венгрии, Румынии и Югославии, а там около пяти миллионов евреев!.. Перед нами победа Франко и фашизация Испании…
— Мы никогда— не допустим до этого!.. Пусть до тла погибнет христианский мир во взаимной резне: в его погибели — наша победа… На тридцати миллионах поверженных Русских мы создали еврейской благополучие на востоке Европы. Если нужно истребить сто миллионов немцев, итальянцев и испанцев для нашего благополучия на западе Европы, мы не будем перед этим останавливаться!..

IX

 

 Во время проповеди то тут, то там вставал кто-нибудь из слушателей и осторожно, неслышными шагами ступая по ковру, подходил к кафедре и клал на нее записочку. Град перестал. За окном лил ровный дождь, но через него просвечивало солнце и бросало робкий, сквозь не пролитые до конца тучи, желтоватый свет в синагогу.
Раввин снял верхнюю записку и громко прочитал:
— Отчего существует антисемитизм?
Раввин недоуменно развел руками:
— Трудно дать исчерпывающий ответ на такой широкий вопрос, — сказал он. — Во всяком случае, не евреи в нем повинны.
— Может быть, антисемитизм создают католические теологи? — сказал пожилой, хорошо одетый еврей, сидевший в первом ряду.
— Да… Конечно, в значительной степени, это так.
— Может быть, антисемитизм потому, что мы распяли Христа? — спросил юный еврей с другого конца синагоги.
Раввин опять широко развел руками.
— Да. Мы, евреи, распяли Христа. Мы не можем отрицать этого. Это говорит история.
— А если уничтожить всю католическую церковь, как большевики уничтожили в России православную церковь? — сказал вихрастый, худой, с темным, до черна загорелым лицом еврей, и встал со своего места.
Раввин улыбнулся:
— Ну — сказал он добродушно, — я не думаю, чтобы нужно было принимать такие меры. Кое-что в этом направлении делается в Испании и во Франции… Католицизм не страшен для еврейства. В католической церкви антисемитизм не столь «angry» (*-суров). С ним можно справиться и без этого. Католицизм — против фашизма, и нам с ним временами по пути.
Раввин развернул следующую записку:
— Долго ли Хитлер продержится у власти?.. Раввин качнул головой и ровным, спокойным и безстрастным голосом изрек:
— Если продержится пять лет, то продержится долго.
— Но, ведь, вот они, эти пять лет! Они не за горами, — нервно и возбужденно выкрикнула еврейка.
Раввин ничего не сказал, и прочитал следующую записку:
— Не надо ли нам уже организовываться и создавать свою армию против «наци»?.. — Я только что говорил об этом. Мы уже организованы. По крайней мере, здесь, — ответил раввин и снял новую записку.
— Правда ли, что Румынский король Карл, по требованию своей сожительницы-еврейки, принял иудейство?..
— Не знаю, вопрос очень деликатный, но, думаю, что нет…
В следующей записке раввин прочитал:
— Правда ли, что в России евреи перетянули струну, и что там возможно избиение евреев? Что, в таком случае, мы будем здесь делать?..
Этот вопрос особенно взволновал раввина. Пухлое, круглое лицо его покраснело. Он заговорил страстно, потрясая кулаками, бил ладонью по кафедре, как бы отсекая и подчеркивая сказанные фразы:
— Евреи совершенно не виноваты в Русской революции. Это клевета!.. Русскую революцию устроила тупая, необразованная, мечтательная и подлая Русская интеллигенция, и жадный, грубый и дикий мужик… Остервенелая солдатчина, потерявшая дисциплину и напившаяся кровью!.. Евреи в России оторвались от нашей нации. Они предают там нас. Там нет демократии, а вне демократии нам нечего делать. Из-за этих выродков еврейства, отрекшихся от своего еврейского корня и в диком усердии, наравне с христианскими храмами, разрушающих синагоги, мы вести войны не будем, нам нет дела до них!.. Это не западноевропейские евреи!.. Да, они многое сделали, отрицать этого не будем, это верно. Они создали интернационал, они создали большевизм и это великая их заслуга. Но защищать их там мы не можем и… не будем… Пусть прежде создадут там подлинную демократию, и тогда мы придем править Россией. Наша опасность не в том, что в России могут разгромить, или прижать евреев: их там не раз громили, они всякий раз вставали сильнее прежнего. Опасность для евреев — в Германии, Хитлер, вот наша опасность. Вот наш враг номер первый…
Раввин задыхался от злобы:
— Хитлер — величайший пророк нашего времени! — кричал он перед затихшей синагогой. — Хитлер — пророк совершеннейшей христианской веры, сумевший христианскую любовь воплотить в жизнь, и потому от злейший враг иудейства… Хитлер, и только Хитлер, нам страшен! У него подлинный фашизм, у него народ, а не демократия!.. А нам нужна демократия… Россия?.. Что говорить о России? В России правят евреи, но там нет демократии, и там нет христианства… Там нет людей… Там прах и гниль… На что нам Россия?..
Раввин в возбуждении скомкал остальные записки и сошел с кафедры.
Прихожане стали подниматься со скамей и потянулись к открытым дверям синагоги.

 

Пётр Краснов. Отрывок из романа "Ложь"   

 

 

 

Логин:

Пароль:

Забыли пароль?