Дагестанское рабство – история одного предпринимателя. И привет, точнее, плевок из Абхазии.

Статья   за июль 2011 года, но актуальность её по-прежнему  очень высока.

ИУДО-ХАЗАРИЯ - РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЕ государство "здесь и сейчас". 

Дагестанское рабство – история одного предпринимателя

Многие люди в России все еще и НЕ ВЕРЯТ и НЕ ЗНАЮТ, что Кавказцы - держат в своих Аулах на Кавказе -- десятки тысяч Русских рабов и мужчин и женщин.  

Мы все знаем сколько людей каждый год якобы -- ТЕРЯЕТСЯ в России - сам Путин сказал однажды более 100 000 человек ежегодно Пропадает в России. Где эти люди? Ответ простой - все эти люди ПОХИЩЕНЫ и увезены в РАБСТВО на КАВКАЗ.

Ногайская степь, по которой кочевали еще половцы и печенеги, раскинулась в предгорьях Кавказа между Чечней, Дагестаном и Ставропольским краем. Редкие аулы, население которых долгим подозрительным взглядом провожает каждого незнакомца.

Гудит Ногайская степь под колесами тяжелых грузовиков с дагестанским кирпичом. 
В степи словно загон для скота: несколько сараев, окруженных колючей проволокой, - кирпичный завод. 
С утра до вечера здесь трудятся -- Русские рабы, большинству из которых суждено сгинуть в чужой земле. Редко кому удается через долгие годы вернуться домой в Россию.

На каждом заводе трудятся 100-200 рабов. Сколько таких заводов принадлежит дагестанским абрекам и баям? Сергей Оборин за 16 лет работал на четырех.- Бывших бомжей среди рабов я не заметил, - рассказывает Сергей Никифорович. - Бомжи очень слабые, не могут работать, а если их сильно бить, то быстро умирают. Такие хозяевам не нужны. 

На дагестанских заводах трудятся нормальные мужики из Украины, Ставрополья, Рязани и Москвы. Один из них был из Лысьвы. Некоторые попадают в рабство за деньги. Коля из Белоруссии был должен деньги бандитам, которые продали его на Кавказ. 

Но большинство были специально украдены и проданы в рабство - так же, как и я. Это уже потом некоторые из них, кто выжил, но лишился сил, становились бомжами, которых хозяева просто выгоняли на улицу. 

В восьмидесятые годы Сергей Оборин спасал людей на шахте в поселке Скальный, где работал командиром отделения горноспасателей. В любое время по тревоге они спускались в отравленные газом забои, делали перемычки, выносили пострадавших шахтеров. До сих пор он любит и умеет работать. А тогда со всей силой молодости бросался на каждое новое дело. В 1987 году одним из первых в Чусовом создал ремонтно-строительный кооператив «АСВИС», который назвал по первым буквам имен двух сыновей, себя и жены. Кооператив занимался ремонтом жилья и приносил семье неплохой доход. В 1990 году Сергей Оборин взял в аренду здание магазина в поселке Скальный, нанял продавца и стал торговать обувью и одеждой. Каждый месяц Сергей ездил за товаром в Москву в «Лужники».

Летом 1991 года его жизнь раскололась на две половинки. Но тогда в жарком июле он еще об этом не знал. Как никогда раньше Сергей Оборин чувствовал себя хозяином своей судьбы и верил в свои силы.- Жизнь удалась! - весело смеялся тридцатисемилетний Сергей Оборин и нежно целовал любимую жену - красавицу Светлану.Рядом терлись возле них два сына 11 и 13 лет... Сергей Оборин просто светился от счастья.Потом поезд Нижний Тагил - Москва набирал ход, все дальше унося Сергея от города Чусового и от прежней мирной жизни. За два дня в Москве Сергей под завязку загрузился товаром: спортивными костюмами, обувью и одеждой. Вышло четыре больших баула. Вечером он сидел на вокзале. До поезда Москва - Нижний Тагил, на котором он собирался уехать домой в Чусовой, оставалось три часа.Сергей закурил. Рядом встали трое мужчин 25-30 лет славянской внешности, в спортивной одежде, попросили огоньку. Спросили:- Ты куда?- На Урал.- Мы тоже в ту сторону, до Ярославля.Мужики поговорили за жизнь. Сергей достал бутерброды, предложил спутникам. Один из новых знакомых сходил до киоска, принес четыре бутылочки кока-колы. Все взяли по бутылочке, одну протянули Сергею.Он запил свой бутерброд пенящейся терпкой влагой, сделал еще несколько глотков и вдруг очень быстро стал погружаться в тяжелый свинцовый сон, которому невозможно было сопротивляться.

Очнулся он на полу автобуса «ЛиАЗ», среди других таких же бедолаг. Тридцать мужиков лежали в проходе и между сиденьями. Стоял невыносимый смрад, люди оправлялись под себя.Автобус мчался по автотрассе где-то в Волгоградской области. На передних сиденьях сидели трое охранников-кавказцев, еще один - сзади. Когда Сергей сделал попытку подняться и спросить, где они находятся, молодой кавказец вскочил с переднего сиденья и подбежал, ступая прямо по телам пленников. Ударил ногой в голову, разбив нос и губы.- Нельзя вставать! Нельзя говорить! Лежи...! - добавил он смачное ругательство и вернулся на свое место.

В автобусе запрещалось не только вставать и разговаривать, но даже поднимать голову. Оборин почувствовал необыкновенную вялость, апатию и безразличие. Все было, как в замедленном сне. 
Рабам кололи Сильнодействующее лекарство, от которого человек - становится Тупым и равнодушным, Неспособным сопротивляться. Такие «лекарства» спецслужбы начали использовать еще в семидесятые годы, а после развала Союза они попали в руки бандитов. За окном тянулись бес-крайние степные про-сторы. Несколько раз автобус останавливался, кавказцы выходили и с кем-то разговаривали, а затем ехали дальше. Наконец «ЛиАЗ» надолго остановился, бандиты выволокли наружу десять человек, в том числе Сергея. Автобус с остальными пленниками поехал дальше.

Посреди степи стояло несколько дощатых строений, вагончики, несколько ям, кучи земли и штабеля кирпичей. Здесь на кирпичном заводе, окруженном колючей проволокой, жили около ста рабов под бдительным надзором дюжины откормленных охранников в камуфляжной форме.Избив для профилактики десятерых новобранцев, каждому из них поставили еще один одурманивающий, лишающий рассудка укол. 

Вечером всем рабам дали по куску черствого хлеба и кружке воды и отправили спать в вагончики с четырехъярусными деревянными нарами, между которыми едва можно было протиснуться, чтобы залезть на свое место. Больше всего поражало, что прежние рабы старались не разговаривать ни с вновь прибывшими, ни друг с другом. Когда Сергей спросил соседа при всех о том, как он попал в рабство, тот шарахнулся от него и сразу замолчал, нахохлившись, как больной цыпленок.

Разговаривать без необходимости узникам строго запрещено, это Сергей понял скоро, когда в вагончик влетели несколько дюжих охранников и с ходу начали бить его в зубы.- Заткнись, а то...! Много будешь разговаривать - скоро помрешь!До сих пор Сергей не может понять, как охрана так быстро узнавала о всех разговорах в вагончиках, но действовали они в таких случаях всегда на удивление оперативно. Вот почему за долгие годы Сергею очень мало удалось узнать о своих товарищах по несчастью.Ранним утром их всех согнали с нар и выдали завтрак: по куску хлеба и кружке воды. 

Сахара и чая Сергей Оборин не видел все шестнадцать лет пребывания в Дагестанских концлагерях. Днем в обед заключенным варили вермишель без соли. Мучная диета нужна была не только для экономии, но и из соображений безопасности для рабовладельцев. Еще в Древнем Египте и Вавилоне рабовладельцы заметили, что если кормить рабов только мучной пищей, они, конечно, хуже работают, но зато становятся вялыми и неспособными бунтовать против своих хозяев.

Несчастные на кирпичном заводе трудились по двенадцать часов в день. Глину с песком выкапывали здесь же на территории завода, затем раствор мешали в огромных чанах и вручную набивали им кирпичные формы. Полученные сырые кирпичи обжигали в примитивной печи, которая работала на мазуте. За шестнадцать лет Сергей Оборин отлично освоил все операции от формовки до обжига кирпича.Если раб не выполнял дневную норму в 1500-2000 кирпичей, то его жестоко избивали, сапогами выщелкивая зубы. 
Никакой медицинской помощи для рабов не было. Для лечения всех болезней от зубной боли до внутренних кровотечений «заботливая» охрана выдавала только одно лекарство - йод. Если начинали невыносимо ныть сломанные зубы, Сергей Оборин поливал йодом больные места, чтобы унять боль.

Летом каждый месяц кто-нибудь из заключенных решался бежать. Но охрана не боялась таких побегов, полагаясь на Местных жителей, которые всегда сами ЛОВЯТ и ВЫДАЮТ русских беглецов. Да и как они не станут ловить чужих рабов, когда в каждом доме -- есть свои русские рабы. Вот такая Круговая порука...
На следующий день несчастного обычно ловили и зверски избивали, ломая не только зубы, но и кости и бросая растерзанное тело на всеобщее обозрение. Если раб выживал, то его скоро снова гнали на работу. 

Первый побег Сергей Оборин совершил на второй год рабства, когда перестали колоть лекарство, отшибающее волю к жизни. Вечером после отбоя в темноте ему удалось незамеченным выбраться из вагончика и, проскользнув под колючей проволокой, убежать в степь. Сергей шел наугад, лишь бы подальше убраться от этого проклятого места. Дойдя до мелкой речушки, он пошел дальше вдоль ее русла. Утром его настиг «уазик» с тремя охранниками из лагеря-завода. Сергея долго били, искалечив ноги, сломав запястье правой руки, несколько ребер. Потом все эти повреждения, а также множество других, более поздних побоев будут зафиксированы судебно-медицинской экспертизой.

Несколько недель бесчувственное тело Сергея Оборина валялось перед вагончиками. Мужики обмыли его раны, на сломанную руку наложили самодельную шину из деревянных палок, крепко обмотав тряпками. Удивительно, но Сергей не только выжил, но скоро встал на ноги, и его снова погнали на работу. Через год непокорного раба продали на другой завод - покрупнее. Прошло еще несколько лет, и Сергей Оборин совершил свой второй побег. Его снова избили, а затем продали на третий кирпичный завод. 

На этом, самом крупном заводе, было около двухсот рабов. Кормили здесь немного получше: в вермишель добавляли кусочки курятины: для запаха. Хозяин третьего завода - дюжий красномордый дагестанец лет сорока по фамилии Лакоев или Лактоев - в юности серьезно занимался вольной борьбой и любил лично расправляться с рабами, пойманными после неудавшегося побега .Прошло уже десять лет рабства, за которые Сергей Оборин изменился до неузнаваемости, из энергичного сильного мужчины превратившись в замученного и больного доходягу. Но дух его все еще не был сломлен. 

Третий и последний побег был самый продолжительный из всех. Сергею Оборину удалось пересечь степь и добраться до дагестанской деревни. Он обратился за помощью к пожилой женщине, попросив воды и хлеба. 

Пока Сергей отдыхал, в аул приехали четыре дагестанских милиционера. Сразу, не говоря ни слова, они начали - бить русского раба по лицу, затем пинали поверженного, лежащего на земле. Но костей на этот раз не ломали. Натешившись, несчастного пленника затолкали в «уазик» и повезли обратно - на кирпичный завод. 

Всех рабов собрали на пустыре под присмотром охранников. Сергея Оборина приволокли и бросили под ноги Лакоеву. Хозяин стоял над его головой с обнаженным лезвием. Он резко потянул Сергея за руку и рубанул сплеча, отхватив половину среднего пальца так, что обрубок отлетел далеко в сторону.- Еще раз сбежишь - руку буду рубить! - заревел рабовладелец, размахивая окровавленным обрубком. Сергею Оборину доставалось больше всех, потому что он один из немногих, кто пытался сопротивляться, схлестывался с охраной. Но бежать в Дагестане было некуда. Впрочем, не вся милиция и власти были на стороне рабовладельцев. 

На рабзаводах в Дагестане выкопаны специальные глубокие ямы -погреба. Несколько раз на заводах были настоящие проверки, во время которых рабов - Прятали в эти глубокие ямы, которые снаружи искусно маскировали.

В 2007 году Сергею Оборину исполнилось 53 года. За шестнадцать лет жизни в рабстве сил и здоровья у него уже почти не осталось. Ныли переломанные кости, болело где-то под ребрами, нечем было есть - выбиты почти все зубы. На четвертом заводе хозяин пожалел несчастного русского. Его вместе с двумя такими же доходягами выпустили за ворота Рабзавода, выдав буханку хлеба и пятьсот рублей и показав дорогу в сторону близкого Ставропольского края. Втроем они брели целый день, переночевали в поле и на следующий день дошли до маленькой железнодорожной станции. Самый пожилой из них троих, уже за шестьдесят лет, интеллигентный и вежливый, которого товарищи по несчастью звали уважительно - Виктор Григорьевич, попал в рабство из Ворошиловградской области. Он шел с большим трудом, задыхался, отставая от своих товарищей. На станции Виктор Григорьевич сел на скамейку и через 15 минут перестал дышать. Двое оставшихся в живых дальше от этой станции решили идти поодиночке. 

Родина встретила Сергея Оборина неласково. Больной, грязный и вшивый, без документов, со всклокоченной спутанной бородой и несчастными, затравленными глазами Сергей Оборин не вызывал больше доверия ни у милиции, ни у жителей казачьих станиц. 
Бывший владелец магазина и первый кооператор превратился в настоящего бомжа, от которого «приличные» люди шарахались в разные стороны. 

Дважды его задерживали работники милиции, но никто из них не поверил в удивительную, неправдоподобную историю о заводах, на которых трудятся сотни рабов, об отрубленных рабовладельцами пальцах и безымянных могилах в Ногайской степи. Милиционеры смеялись над полоумным бомжем без документов, однажды даже несильно попинали бедолагу и отобрали деньги. 

А он упрямо месяц за месяцем шел вперед, пешком через весь Ставропольский край и Ростовскую область. Зарабатывал хлеб, копая грядки у пожилых женщин в деревнях, колол дрова и чинил хозяйские заборы. В одной деревне запомнил заботливую русскую бабку Алефтину, которая постригла его страшную бороду и заваривала травы, пытаясь вывести вшей.Отправившись в путь летом 2007 года, весной 2009 года Сергей Оборин дошел до города Боровска Калужской области. 

В коттеджном поселке Ермолино прямо перед оторопевшим вшивым бомжем остановился джип, хозяин которого спросил у Сергея сможет ли он вставить двери? В доме у нового русского Сергей: не только вставил 12 дверей, но, закупив необходимые инструменты, по собственному чертежу создал шикарную лестницу из натурального дерева. Бизнесмен честно заплатил за сложную работу бездомному бродяге больше ста тысяч рублей. На заработанные деньги Сергей привел себя в порядок, купил новую одежду и нанял за 60 тысяч машину от Боровска до Чусового. 

Словно Одиссей из Итаки, через восемнадцать лет Сергей Оборин вернулся в родной город, где его давно уже никто не ждал. 21 мая 2001 года он был официально признан умершим по решению Чусовского суда. Жена давно считала себя вдовой и за прошедшие годы успела несколько раз развестись и снова выйти замуж. У воскресшего из мертвых не осталось ни документов, ни семьи, ни имущества. Сын Антон успел даже установить памятник отцу на местном чусовском кладбище, под которым не было тела, но табличка с датой рождения и смерти и фотография, как положено, были на месте.  

В первый же день Сергей разыскал свою сестру Любу, которая тут же упала в обморок, увидев вернувшегося с того света брата. Пришлось даже вызывать «скорую помощь»... Через два дня к отцу примчался сын Антон, затем издалека приехал другой сын - Владимир. Детям, которых он оставил 11-13-летними пацанами, исполнилось уже 32 и 34 года! Посмотреть на воскресшего из мертвых приехали двоюродные братья из Лысьвы и старшая сестра Лена, майор юстиции из Ныроба. Слезам счастья, объятиям и радости не было границ. Через несколько дней Сергей Оборин съездил в деревню Копально повидать прежних друзей. И первой, кто встретил его возле остановки автобуса, оказалась Таня Аронова, в девичестве Шелковникова.- Замужем? - сразу спросил Сергей.- Нет, развелась...- Я тоже холост, - признался воскресший из мертвых. Скоро по его заявлению суд отменил прежнее решение и восстановил Сергея Оборина в списке живых. 16 июля 2010 года Сергей и Татьяна подали заявление в ЗАГС. 

Несмотря на целый букет болезней, приобретенных за годы рабства, Сергей Оборин не потерял способности и желания трудиться. Около дома Татьяны в Копально он построил из обрезков бруса маленькую ферму на два десятка свиней, в которой осталось доделать крышу и настелить пол. Зарегистрировался как индивидуальный предприниматель. Вот только в управлении сельского хозяйства, где Сергею, как и другим сельским предпринимателям, обещали компенсировать затраты на строительство, в субсидии ему отказали. Как и нескольким другим сельским предпринимателям из Копально, в том числе другу Сергея Оборина грузину Давиду Чикобаве, который серьезно занимается свиноводством. 

Никаких компенсаций за перенесенные страдания Сергей Оборин не получил. Время, которое он провел в рабстве, выпало из трудового стажа. За восемнадцать лет потерялись документы на шахте «Скальная», сама шахта давно закрылась, и теперь он даже не может доказать, что работал там и что он заслужил шахтерскую пенсию.- 

В чиновничьих кабинетах мне заявили: раз не можешь найти документы, то пойдешь на пенсию как все, по возрасту, - жалуется Сергей Оборин, на теле которого Рабство оставило страшные следы. Сергей Никифорович с трудом ходит, припадая на искалеченную ногу. На запястье руки страшная шишка - след от неправильно сросшегося перелома. Впереди у Сергея Оборина новое испытание - в июне ему предстоит сложная операция в Перми, врачи обнаружили у него рак легких. Скорее всего, это последствия страшных побоев, переломов ребер, спанья на холодных деревянных нарах. Но после всего пережитого Сергей уже ничего не боится, даже смерть не так страшна, чем то, что он пережил в Дагестане.- Обидно, что государство не хочет нас защищать, - сетует бывший кавказский пленник. - Материалы следствия из нашего ФСБ отправили еще в декабре 2009 года в Дагестан, но оттуда нет ни ответа, ни привета.Впрочем, нельзя сказать, что дагестанские власти вообще не ведут никакую борьбу с Рабо-владением на территории республики. 

После скандала на страницах центральных СМИ с солдатом из Липецкой области Антоном Кузнецовым, которому удалось бежать из рабства с кирпичного завода в Дагестане, в 2009 году дагестанская прокуратура вынуждена была провести проверку, в результате которой на кирпичных заводах было обнаружено около 200 человек без документов, которые трудились, не получая зарплату. 

По результатам проверки в Дагестане было возбуждено 155 дел об административных правонарушениях, поскольку русские рабы содержались на заводах без регистрации и административного учета. Видимо, некоторых Рабовладельцев все-таки наказали - штрафами. Что им штрафы? 

Рабство на все Кавказе - в Дагестане, Чечне, Ингушетии, в Адыгее, в Карачаево Черкесии и даже в Абхазии и в Осетии и в Калмыкии  -- ПРОЦВЕТАЕТ! В каждом Ауле десятки, а то и сотни - Русских рабов!

Трудолюбивые, гордые РОССИЯНЕ Кавказцы - ну никак НЕ МОГУТ обойтись без дармового -- Рабского труда Русских людей. 

Так в какой стране мы живем?.. В какую эпоху мы живем? Похоже в эпоху - ФЕОДАЛЬНО- КРЕПОСТНОГО ПРАВА...

***

СТОИТ ЛИ РУССКИМ  ЛЮДЯМ  - ЕХАТЬ в Абхазию в Сухуми и в ГАГРЫ - ОТДЫХАТЬ?

ЧЕРНАЯ НЕБЛАГОДАРНОСТЬ Абхазов - за то что Россия ЗАЩИТИЛА и Спасла их - от нападения Грузии в августе 2008 года.http://74.220.203.205/13186-abxazskij-deboosh-kavkaz-priverzhen-ne-ruke.html

Один наш госчиновник, еще таящий в сердце боль за Родину, сказал мне не под протокол: «У России исключительный талант делать из своих друзей - врагов. В 90-е я работал в Грузии, и если поначалу стоило зайти в ресторан, грузины посылали мне, как русскому, бутылку хванчкары, то через 6 лет уже готовы были растерзать на части. То же самое повторяется сейчас в Абхазии».
И точно: после того как мы подарили независимость этой некогда самой верной нам союзнице, она вконец - поворотилась Задом к нам.

О том, как вдохновленные российской помощью абхазы стали там - Вышвыривать русских из их собственных домов, уже не раз писали наши СМИ - но наша власть глуха на все эти «Вопли снизу».

Сперва она 10 лет не слышала стонов загнанной в блокадное кольцо Абхазии; потом пошла спасать ее так, что среди местных зазвучало: лучше б не спасала!

Когда абхазские вожди, попавшие из грязи в князи нашей шальной милостью, убедились, что никакие издевательства над русскими ее не сокращают, они стали терять совесть на глазах. А заодно - и всякий вкус к труду, без чего любая нация в конце концов обречена. Обкупившись за наш счет дорогущими авто, которых в Сухуме сейчас больше, чем в любой точке России, стали безумным образом плевать в колодец, из которого сосут и пьют.

Абхазские князьки, ворующие как с пожара нашу помощь на починку их инфраструктуры, сейчас внушают своим подданным такую чушь. Дескать, Россия им должна за то, что защитили ее от грузин и вернули ей военные базы - вот пусть и платит, а они с этой халявы будут вечно жить! И мы, упитанные нашей нефтяной халявой, впрямь тупо платим, не имея за душой своей политики, скатившейся до элементарного подкупа, больше ничего.

Путин подал Абхазии - «На бедность» 13 млрд. руб., пошедшие на те богатые авто - чем вызвал в гордых горцах лишь презрение к руке дающей.

- Эй ты, дай прикурить! - орет пацан абхаз русскому дяде-отдыхающему с таким ехидно отработанным подвохом.

Даст - и пацанское лицо сияет: вот как мы опускаем этих пентюхов! Нет - будет продолжение: такой богатый пожалел огня! Из той же серии: эй, сколько сейчас времени? Сколько там градусов в воде?

Так же абхазский молодняк пытается шпынять местных армян, один из которых мне говорит: «Такая вот шпана подходит: эй ты, дай закурить! Я им: как вы, подонки, смеете так обращаться к старшему! Сейчас вынесу ружье, дам по ногам - и ваши же родители мне спасибо скажут!» Армяне еще солидарно упираются против таких бесчинств - в отличие от русских, все ожидающих защиты от России. Но та, как уже сказано, их в упор не видит - отчего их доля самая плачевная в Абхазии, где русская диаспора уже после блокады сократилось вдвое.

Но эти пацанские забавы - не просто дань играющему в глупом месте детству, а часть презрительной агрессии против той же руки дающей. Уже взрослый абхаз таранит своей машиной - машину нашего посла в Абхазии, но на его претензию местные власти отвечают: «Да ладно, не тебе же за ремонт платить, ваши заплатят!» Того таранщика даже не ищут, чем полпреду все еще большой державы маленькие задаваки как бы говорят: не тебе, отдыхающему здесь дяде, качать права - и он их почему-то не качает.

Уже вовсе немыслимый дебош случается в российском консульстве в Сухуме. Какие-то юные абхазы туда пришли за каким-то делом, им говорят: сейчас Неприемные часы, зайдите позже. Тогда те с криками: «Вы здесь на абхазкой земле и будете нас принимать, когда мы хотим!» - давай крушить столы и бегать за перепуганной насмерть сотрудницей.

Наш отдыхающий в Абхазии посол Григорьев пожаловался на это абхазскому премьеру Анквабу, тот обещал примерно наказать виновных, оказавшихся его же подчиненными. Но ни официальных извинений, ни каких-то наказаний дебоширам не последовало. Можно себе представить более постыдную не оплеуху даже - зуботычину от состоящей целиком на нашем содержании микрореспублики?

Иду я этим летом к пляжу в Сухуме, сняв майку от жары; слышу позади: эй, стойте! Трое мальцов лет по 13 догоняют: тут так нельзя ходить, рядом мечеть, взрослые сказали, чтобы оделся. И указывают на десяток человек в мусульманских тюбетейках в отдалении - все крепыши как на подбор, эдакий властный блеск в глазах. Я раньше здесь таких не видел никогда; но раз мы подарили нашей содержанке независимость и я у нее в гостях, майку надел, спросив при этом: а что будет, если не надену?Мальцы: нам только велено предупредить, а будешь много говорить, позовем взрослых. Я говорю: зовите. Подходит взрослый - и на все мои вопросы отвечает так: кто мы и откуда, тебе не надо знать. Что будет, если не наденешь майку, знать не надо тоже. Но ты ее наденешь все равно - живым или мертвым - поскольку нарушать наш обычай никому нельзя. А мой? Будь я у нас, задал бы встречное условие: надеваю майку, а вы снимаете тюбетейки, - но я же в независимой от нас стране!

Бывал я в разных странах - и никогда не тяготился соблюдать их нравы и обычаи, но тут чистота нравов ни при чем! 
Местные нравы не мешают -- гордым абхазам нагло подкатить к приезжей русской женщине: «Эй, давай знакомиться!» - «Я с мужем!» - «Муж не стенка, подвинется!»

Хамить нашим туристам, гадить на пляжах, швырять бутылки и объедки в море - что для курортной зоны не в пример скверней открытого мужского торса! Когда еще в блокаде я первым здешним отдыхающим делал пробежку через центр Сухума, взвод шедших мимо ополченцев отдал мне честь со странным, но от всей души приветствием: «С легким паром!» Тогда мой голый торс их не смутил, наоборот привел в восторг надеждой на возврат русских курортников. А тут вдруг засмущал!Потом я попытался выяснить, что это за блюстители сурового исламского порядка? По слухам - бойцы Кадырова, выписанные из Чечни Анквабом. Сейчас они напялят на всех майки, завтра - тюбетейки; но от такой ярой борьбы за их святыни уже рукой подать и до сожжения неверных. И католическая инквизиция боролась за святое дело: спасение людей от ведьм; и недостатка в ведьмах не было.

В Чечне сегодня Ведьмы - это Русские; когда там с ними покончили, те же бойцы небезуспешно - повели охоту на Русских людей уже по всей остальной России; вот вышли и в Абхазию. 

Не так давно она была сплошь христианской, в ней вовсе - не было мечетей, но сегодня они стали расти как грибы. Она просилась 10 лет в Россию, но натыкалась на отпор, рожденный нашей властной глухотой и трусостью перед Западом, стоящим против нашего любого расширения. 
И Абхазия с ее всего 60-ю тысячами абхазов поневоле кинулась искать иной путь самоукрепления.Ее идея вытащить из Турции 100 тысяч махаджиров, ушедших туда в 19 веке этнических абхазов, провалилась; тогда настал черед других идей. Как мне сказал лидер местных кабардинцев, свято место пусто не бывает: раз Россия не зашла сюда, зашли эти ваххабиты - и с далеко идущей целью. 

Сейчас, когда на всем нашем Кавказе неспокойно, втихаря строится дорога к абхазскому взморью с окраины Ставрополья, где живут этнически близкие абхазам племена. Осталось довести ее через Кодорское ущелье до Сухума, чтобы создать единый фронт горцев под набирающим у нас все большую силу исламским флагом. И под речи об отделении нахлебника-Кавказа от России сделать из Абхазии, с прибавкой к ней тех племен, вторую Чечню - дабы испытанным разбоем выжимать из нас пожизненную мзду.

И вся Абхазия сегодня раскололась на две части. Одна - с теми князьками, что имеют с нас прямой доход через бюджетные вливания и всякие отмывочные схемы. Деньги делятся тут так: высшая власть их принимает, забирая свою львиную долю; остатки идут в министерства, откуда уже никуда больше не идут. Недавно, говорят, министра финансов Абхазии обокрали на 40 млн. руб., но он даже не стал об этом заявлять: пока дающая рука Москвы не скудеет, не велик урон!

Но есть еще часть населения, живущая курортным бизнесом - и она в ужасе от такого отношения к туристам, что уже в этом году резко сократило их приток. Те же армяне говорят: абхазы спятили, если так будут пинать русских, через два года нам всем крышка!

Цены на все уже здесь выше, чем в Турции и Египте, а уровень приема отдыхающих - куда ниже. Раскол даже в семье: гордый абхаз, имеющий какую-то свою ворованную кроху, видал в гробу этих приезжих. Но его трудолюбивая жена, что-то им продающая, говорит: не слушайте этих дурней, мы всегда вам рады! И все, кто здесь живет каким-то хоть трудом, в один голос твердят: Россия не должна швырять просто так деньги в Абхазию, они не спасают ее, а убивают! Пусть, если хочет нам помочь, сама платит за дороги, коммуникации - которые в Сухуме уже почти сдохли: вода идет не больше часа в сутки и не доходит даже до второго этажа.

При всем этом как-то крайне несолидно выглядит позиция нашего посла в Абхазии. При выходящих за грань всякого приличия антироссийских выпадах абхазских этнократов он выступает словно не на нашей службе, а на подсосе у зарвавшихся кавказских орлов.

Самым крупным русским предпринимателем в Абхазии был Игорь Варов, открывший в Гаграх супермаркет «Континент». Но местные отняли его бизнес тотчас, как стал давать прибыль - а самого посадили за решетку за сопротивление отъемщикам. И то, что стоящие за ним 80 миллионов русских не встанут за него ни при какой погоде - и есть наш национальный крах. При такой нашей бесхребетности, чем больше мы даем нашим абрекам, тем больше они видят нас в гробу и презирают.

Кавказ был искони привержен не руке дающей, а руке секущей; сегодня это золотое для него сечение должно быть в четко скрученном финансовом кнуте. Но мы, все также продолжаем содержать на своей шее - этих маленьких, но твердых в их национальном плане Паразитов. И этим делаем, в конечном счете, плохо и себе, и им - приучая их сидеть на нашем теле без труда, что рано или поздно все равно сведет их в гроб. Второй Чечни скорей всего не выйдет из Абхазии, все же кишка ее князьков, способных только воровать, тонка. Зато очередной пинок по нам уже вышел - и здоровы ж мы схватывать эти пинки!

Грузия, упущенная нами в силу нашей никудышной дипломатии, сегодня стала откровенной содержанкой США; Абхазия - нашей. Но если та ее патрона уважает, чуть не обожает, то Абхазия - откровенно презирает Россию. И есть за что - когда мы позволяем нашим сколь угодно малым сателлитам плевать в наше лицо. Когда же нашим властным великанам наконец наскучит получать в их властное табло эти презрительные плевки?