Командир "волчьей сотни"

I 
 Командир "волчьей сотни" Борукаев... При этом имени воскресает память о самых первых, самых геройски безумных этапах похода Шкуро. 

Шкуро в станице Бекешевской, первые пополнения, сход в лесу на "Волчьей поляне", легендарный переход с непрерывным боем к Ставрополю, долгое сидение в Баталпашинске и, наконец, после осенних лишений, ослепительная радость зимних побед. 

Снова Баталпашинск, разгром красных, калейдоскопически мелькающие пункты бегства советских полчищ, взятие Владикавказа и грозный волнорез. Каменноугольный бассейн, где каждая пядь земли давалась ценой неслыханно ожесточенных боев. 

В этот период ежедневные сводки приносили известия о новых и новых подвигах гвардии Шкуро во главе с ее командиром есаулом Борукаевым. 

Это он берет лобовой атакой Дебальцево под бешеным перекрестным огнем шести большевистских бронепоездов. 

Это он со своей сотней обращает в бегство несколько полков пехоты, снабженных пулеметами и тяжелой артиллерией. 

Под его ударом рушится оплот большевиков в Каменноугольном бассейне - Юзовка. С Рождества и до самого лета "волки" не знают отдыха, и всегда и везде впереди всех Борукаев, страстный, решительный, молниеносно находчивый, чуждый тяжким сомнениям и усталости, помнящий лишь одно: "Шкуро не отступает". 

"Шкуро не отступает",- сказал он окружающим и перед последним роковым боем под Екатеринославом, где ему пришлось отбивать во много раз сильнейшего противника. 

В самую гущу красных врезался Борукаев, далеко оторвавшись от своей конницы, в сопровождении лишь нескольких человек. Многие красные познакомились в этот день с его верной шашкой, но и самого Борукаева сразила красная пуля. 

II 

Студент варшавского университета в самом начале войны уходит добровольцем на германский фронт и все три с половиной года остается в строю, несмотря на многократные ранения и контузии. 

Приходят тяжелые октябрьские дни, наступает полное разложение армии, и Борукаев уезжает на родину в далекий Владикавказ, а отсюда в Нальчик. 

В это время и до тихого Нальчика докатывается большевистский вал, и здесь начинает бесчинствовать присланный комиссар не то из парикмахеров, не то из амнистированных рецидивистов. Процветают реквизиция, социализация и другие обычные аксессуары нового строя. 

Комиссар наглеет все больше и больше, выселяет казаков - обладателей лучших домов, посылает вооруженных матросов зазывать ''в гости" чужих дочерей и жен, "конфискует" имущество "бежавших контрреволюционеров" и т. д. Недовольные шепчутся по углам, собираются в лесу, обсуждают, жалуются и не знают, что им делать. 

Тут в первый раз начинает действовать будущий командир "волков". 

- "Вы не знаете, что делать, а я знаю",- говорит он на одном из таких тайных сборищ. 

И в тот же вечер подстерегает комиссара, возвращающегося из "управления", подходит к нему вплотную и, не вызывая лишнего шума, довольствуется услугой кинжала. 

С рассветом он уходит в горы и без хлеба, без оружия, скрываясь от кишащих большевистских агентов, идя только по ночам, пробирается к Шкуро, начавшему организовывать своих партизан. 

С этого момента кончается его личная жизнь и его дни становятся отныне достоянием русской истории. 

В пантеоне героев русского возрождения почетное место будет предоставлено тому, чья верная, смелая и гордая душа испепелилась в костре великого самоотвержения. 

Газета "Жизнь" (Ростов-на-Дону),
№59 от 4(17) июля 1919 года.
Печатается по альманаху "Казачий круг"
№2 1991год