Кровь - облачение нашего бессмертия

 Нельзя остановиться и почувствовать время. Его просто не существует. Есть только движение. Сама история – не более, чем поток крови, перетекающей из одного поколения в другое. Мы существуем одновременно во всех временах: сейчас, столетия назад, в далеком будущем. Кровь – это облачение нашего бессмертия. Перед лицом истории сын всегда отвечает за отца. 

 Ее волосы пахнут декабрьской свежестью, губы чуть открыты… И я не могу думать ни о чем ином, кроме прохлады, которую сулит ее поцелуй. Красный воротник рубашки из-под легкого черного плаща... В следующий миг она достает из кармана пистолет. Он чересчур тяжел для изящной руки, но стреляя из близкого расстояния, она может не бояться промахнуться из-за отдачи. Два громких хлопка, и полицейский сползает по стене. Я продолжаю завороженно смотреть в ее большие серые глаза.

  Мне жаль этого сержанта, он не имеет отношения к нашей истории. Просто ему не повезло оказаться рядом. Даже полицейский может стать жертвой. Теперь он лежит на асфальте с двумя другими телами. Вечер был чертовски жаркий, и крупные капли пота все еще продолжают течь по его остывающей коже. Странно, но я чувствую необъяснимое спокойствие. Ее пистолет смотрит на меня так же недоверчиво, как и ее глаза. Но мы не враги, и она не станет стрелять. А даже если станет… я представляю, как принимаю смерть из этих тонких, бледных, и, уверен, нежных рук… и я не чувствую страха. Должно быть так выглядят ангелы!

  Вдалеке, тяжело и гулко взрывается первый раскат грома. Он срывает молочную тишину предгрозового города, и в следующий миг я слышу приближающиеся сирены полицейских машин. Одно из тел на асфальте вдруг начинает шевелиться. Это мужчина средних лет, полный, почти лысый. Сдавленный стон приоткрывает его рот. Темная, кажущаяся грязной, кровь на губах и золотые зубы. Он начинает кашлять и звать своего друга, который лежит рядом с ним, но только совершенно неподвижно. Не знаю, о чем он просит его, да это и не важно. Необходимо скорее заканчивать с этим. Девушка поднимает пистолет, чтобы выстрелить еще раз. Нельзя, чтобы полицейские услышали этот выстрел. А еще, я не хочу, чтобы она лишний раз пачкала себя этой грязной кровью. Быстрее, чем ее палец тянется к спусковому крючку, я наступаю мужчине на кадык. 

  Сирены остались позади. Машина мчит из города под проливным дождем. Кажется, вода смывает с нас запах крови. Под этим ливнем находят свое успокоение клятвы, а усталые призраки перестают висеть за плечами. Теперь ангел рядом со мной уже не из стекла и стали. Это ребенок, который дрожит и плачет, уткнувшись в мое плечо. Мне приходится остановиться на обочине и обнять ее. Я не стану задавать ей вопросов, а она не скажет ни слова. В этом нет необходимости, я и так знаю ее историю. В машине душно. Я приоткрываю окно, и влажный ветер бросает капли на ее лицо, смешивая их со слезами. 

 Ее отец погиб в Афганистане, оставив беременную жену в небольшом городке на окраине империи. Империи, которой было суждено развалиться. Под ее руинами спрятался ребенок, чьё последнее воспоминание о доме – лица двух смуглых парней, затаскивающих в комнату ее мать. Нужно ли говорить, что эти лица она никогда не забудет? Она и не забыла. Прошло два с лишним десятка лет, и она встретила их на московской улице. У нее нет ни братьев, ни друзей, которые поняли бы ее. Поэтому ей пришлось сделать все самой. 

 Случайно ли я оказался рядом с ней в этот вечер? Не знаю. Может быть, и нет. Ведь мой отец тоже был на войне. Как раз, недалеко от того маленького окраинного городка. Он не смог спасти и защитить всех. Значит, я должен продолжать его дело. Хочу я того или нет. Я провожу рукой по ее волосам. Конечно хочу. В эту минуту, я думаю, что ничто не может быть слаще долга крови.

 Виновата ли она в том, что жизнь вела ее к этому вечеру? Виновата ли она в том, что родилась в поколении трусов и тряпок, где здоровых парней не хватает, чтобы защищать своих сестер и матерей? Виноваты ли те двое на асфальте? Конечно, нет. Я говорю ей, что все будет хорошо. Пустые слова! Главное, чтобы она держалась за мой голос. 

 Мне нравится называть ее ангелом. Хотя, конечно, ангелов не существует. Ни добра, ни зла. Не существует даже времени! Я не знаю, кто сейчас сидит в машине, я или мой прадед, утешающий дочь своего погибшего друга. А может быть мой сын, которому тоже, наверняка, придется воевать. Кто-то еще, в ком моя или ее кровь. Кровь - это облачение нашего бессмертия. Надо сохранить ее чистой.