О нарушениях прав собственности при реновации и как русским возглавить протест

Все постсоветские реформы делаются одинаково. Под лозунгом «шок без терапии». Есть какая-то важная для общества, но плохо функционирующая сфера жизнедеятельности. Где всё держится буквально на честном слове и норовит развалиться в один момент. Общественность годами стонет, живописует о всех проблемах, требует немедленных и срочных реформ. И вот реформы приходят. Или, вернее сказать, обрушиваются. В виде радикально-революционного предложения «снести всё на фиг». Здесь и сейчас. Ликвидировать вообще эту сферу за ненадобностью. Как пережиток буржуазного / социалистического строя (нужное подчеркнуть), неуместный в реалиях европейской демократии и современного рыночного капитализма.

Тут начинается самое интересное. Ошеломлённая таким поворотом общественность сначала некоторое время отходит от шока. Потом начинает понемногу осмысливать и робко возмущаться «как так снести?», «может, вы что-то взамен предлагаете?». Потом узнаёт, что ничего взамен ей не предлагают, а просто вышвыривают вон «и без выходного пособия». И только затем зарождаются робкие ростки протеста. Которые не всегда прорастают во что-либо серьёзное. Не в последнюю очередь потому, что у варианта «снести всё» внезапно обнаруживаются сторонники. Не бенефициары (эти есть всегда), а именно сторонники, из той же самой общественности, точно так же затрагиваемые планируемым сносом, но с энтузиазмом его поддерживающие. Власть с удовольствием сталкивает две группы, а сама под шумок продолжает начатое «реформирование».

Так было с реформой ЖКХ, образования, РАН, медицины. Так же случилось и с московской реновацией. С той разницей, что здесь ростки протеста всё же превратились в пока нестойкие, но всё же кусты.

Почему именно реновация? Помните, не так давно на СиПе говорилось об экспектациях и депривациях? Помните, как наш уважаемый разнорабочий там в конце призывал:

«Мы должны вселить в сердца людей огонь страстной, живой, обжигающей убежденности в том, что они имеют право на большее. Не хотят. Не надеются. Не ждут. Но имеют право, и если большего их лишили – то это повод потребовать свое родное, свое законное, свое естественное – назад».

Так вот власть перевыполнила его призывы.

В тексте шла речь о том, как сконструировать «воображаемую» депривацию, ощущение лишённости чего-то, чего люди в реальной жизни не видели, но на что, по идее, должны иметь право. А власть сделала гораздо лучше. Она создала всамделишную депривацию – не ощущение, а настоящую угрозу лишения не воображаемого, а вполне реального, осящаемого блага. Критического. Экзистенциального. И эта депривация породила закономерный протест.

В этом протесте есть два очень положительных момента: низовой характер и внеполитический контекст. Это не балаган с уточками и кроссовками, это гораздо серьёзнее. И тот факт, что штатные «оппозиционеры» сначала никак не подхватили эту проблему, как до этого никак не подхватили питерский теракт и другие поводы для протеста, и только постфактум, когда народ уже организовался без них, пытались сделать себе на этом пиар, в полной мере раскрывает всю подноготную этой, с позволения сказать, «оппозиции».

Как, собственно, и любой другой. Ни одна политическая сила поднять реновацию на щит так и не решилась.

Однако первичный успех – это хорошо, но мало. У протеста против реновации благодаря упомянутым двум положительным моментам есть потенциал для того, чтобы стать основой для полноценного политического движения и перехватить лидерство у Навального и Ко. Небольшой, но всё-таки есть. При определённых условиях.

Во-первых, если он выйдет за рамки сугубо Москвы и конкретной проблемы собянинской реновации. Жилищная сфера как таковая, включая ЖКХ, – это самая острая социальная проблема всего постсоветского пространства. Она затрагивает всех без исключения граждан и вызывает ту самую депривацию, на которой сравнительно легко построить общественный протест. А самоорганизация на уровне общих бытовых, жилищных интересов достигается гораздо проще, нежели на уровне общих политических интересов. Одним словом, это универсальная политическая тема (см. "Квартирный вопрос и большая политика").

Да, собственно, «антикоррупционный» протест Навального, он тоже про это, про жильё. Потому что хоромы любого из властей предержащих на фоне унылых теплушек рядовых граждан – это взрывоопасная картинка. Как взрывоопасной была картинка Межигорья. Только вот у Навального нет ничего, кроме как призывы забрать «Тоскану у Димона». А если появится движение, способное не только орать про Димона, а и помогать гражданам решать их конкретных жилищные проблемы, разоблачать строительную и коммунальную мафию, выводить на чистую воду аферы и пирамиды вокруг инвестиций в постройку жилья, это будет посильнее всяких уточек.

Во-вторых, если у этого движения появятся лидеры из внеполитической среды, толковые опытные практики, не связанные с нынешней околокремлёвской тусовкой. Жилищная тема благодаря своей остроте вполне может дать импульс сетевому движению с рядом активистов в разных городах. Это и юристы, и бизнесмены, и архитекторы, и журналисты, которые способны заменить приевшиеся рожи давно замаранных фигур.

И в-третьих, если это движение сформулирует чёткую политическую повестку дня. Как мы уже не раз говорили, ни один социальный протест у нас не имеет смысла вне политической динамики. Поэтому даже то движение, которое начинается как внеполитический протест, всё равно должно создать свою политическую нишу, иначе оно будет размыто и затёрто, как до этого уже размывались и более серьёзные начинания.

Причём речь не идёт о лозунгах в стиле «Панду геть!», это не повестка дня, а как раз её подмена. Панду, конечно, давно пора «гетьнуть» и об этом надо говорить. Но повестка дня не должна сводиться к требованиям отставки действующей власти, а должна включать содержательные позитивные требования к власти. И в первую очередь, в русле реализации русских интересов.

Что толку в уходе путинской «панды», если ситуация с правами русских от этого никак не улучшится? если русофобская политика Кремля не будет окончательно отвергнута? если русским будет по-прежнему отказано в праве воссоединения?

Право на свой, русский дом – как в узком, так и в широком смысле этого слова – это то, вокруг чего русское движение может объединить вокруг себя значительную часть общества. То, что безусловно поддержат русские как в РФ, так и за рубежом. То, что может дать новый импульс русскому национализму и протянуть мостик к широким социальным проблемам общества.

Этим шансом надо воспользоваться. Хотя бы попытаться.

politnotes