О русских жрецах и волхвах

 В первую очередь, оговорюсь: воссоздать полную картину восточнославянского древнежреческого сословия едва ли представляется возможным. Но даже те скудные свидетельства, которые удалось собрать по крупицам, обозначают четкую общую картину славянского язычества.

Жрецы были неотъемлемой частью всех срезов древнерусского общества, и чем больше усложнялась его социальная структура, тем сложнее и ответственнее становилась роль жрецов. Известно, что еще в I тыс. до н.э. существовали «события», «соборы», «толпы» — многолюдные общеродовые сходы со сложными сценариями языческого ритуала — с разработанным комплексом обрядов, сопровождаемых заранее изготовленным реквизитом.

Мы знаем, что для разработки и совершенствования обрядов должны были быть подготовленные люди, тексты молений, мелодии напевов, формы обращения к Богам.

Нередко Волхвов воспринимали лишь как деревенских колдунов, знахарей мелкого масштаба. Действительно, такими были древние потомки Волхвов в XVI–XVII вв., по традиции все еще называвшихся Волхвами. Но даже отрывочные сведения о Волхвах XI в., действовавших на самом краю подвластных Руси земель, рисуют их как мужественных деятелей, поднимавших руку и на местную знать («старую чадь»), и на знатного киевского боярина, прибывшего с целой дружиной.

Управление религиозной жизнью было непростым делом даже на уровне единичного поселка, оно было сложным на уровне Рода и весьма усложненным и разнообразным на уровне государства, объединявшего около полусотни родовых союзов и племен.

Волхв должен был знать и помнить все обряды, заговоры, ритуальные песни, уметь вычислять календарные сроки всех магических действий, целебные свойства трав. По сумме знаний он приближался к современному профессору этнографии, с той лишь разницей, что этнограф должен был долго выискивать полузабытые, измененные временем знания, а древний жрец получал многое от своих учителей-предшественников. Без непрерывной преемственности поколений нельзя представить себе тысячелетнюю традицию славянского жречества.

Языковая теология не была единообразной и неизменной. Судя по поучениям против язычества XI–XIII вв., Волхвы, как особая постоянная категория людей, направляли процессы духовного и общественного развития. Они организовывали торжественные ежегодные «Сборы» у святилищ, похороны в огромных курганах, лечебно-врачевательные практики.

Только Волхвы высшего разряда могли поведать скульпторам-каменотесам и скульпторам-деревщикам, как изображать на каменных и деревянных столбах всю Вселенную с человечеством на Земле, с благожелательным божеством подземного мира Волосом, с Божествами на Небе. И всему этому многообразному трехъярусному комплексу придать общую, объединяющую форму. Существовали Волхвы-хранильники, знавшие, как следует изготовлять нагрудные украшения, отгонявшие от его владельца всякую нечисть символическим изображением всей Вселенной с Даждбогом-Солнцем наверху и ящером внизу.

Сохранность прадедовских языческих верований Древней Киевской Руси выходит из глубины не только веков, но и тысячелетий. Русские крестьяне и смерды XII–XIII вв. оберегали свою веру, откупались от властей особым налогом — «забожничъемъ» — и оберегали свой красочный праздничный ритуал. Даже древний обряд трупосожжения, доживший в лесном краю вятичей до времени Нестора летописца («еже творят вятичи и ныне»), сохранился в южной части вятичской земли в пережитках до конца XIX в: на христианской могиле после похорон разводили огромный костер.

В народных былинах, возникших в Х–ХII вв. в среде смердов, почти незаметен христианский элемент. Волхвы, ведуны, знахари-зелейники (народные фармацевты) и чаровницы упоминаются в источниках, в том числе и требниках, отражавших действительность вплоть до ХVII–XVIII в. gifakt.ru