Русский национализм: традиционализм или модернизм?!

Скандалы последней недели вынесли на поверхность противоречие, которое до недавних пор оставалось в тени более громких баталий. Если эти баталии разворачивались в основном между русской идеей и её многочисленными явными антиподами, открыто отрицающими русскость и вступающими с ней в прямое столкновение, то ситуации с покемонами и Анной Кузнецовой обнаружили противоречия внутри русского национализма, где, как оказалось, представления о русской идентичности и русских ценностях далеко не так однородны, как кому-то хотелось бы. И если с теми, кто открыто выступает с русофобских позиций, разбираться нужды нет, – враги они и есть враги – то с внутренними противоречиями разбираться так или иначе придётся.

Пожалуй, квинтэссенцию этих противоречий выразил в комментариях на фейсбукеАнтон Попов, сказав:

В своё время я погорячился, когда написал, что Русская Весна помогла оздоровить правое движение в России, сделать его монолитным. Поторопил события, выдал желаемое за действительное, каюсь. В реальности, украинская эпопея лишь помогла отсеять совсем уж открытых гитлерофилов – но таковых и до того среди националистов было не особо много. Главное противоречие - между национализмом модернизационным и национализмом псевдо-традиционалистским –более, чем осталось. Более того, оно обостряется. До такой степени, что можно констатировать - сегодня у нас вообще нет единого "русского национализма", а есть несколько разных "русских национализмов", у которых друг с другом противоречий не меньше, чем с нынешним правящим режимом (с которым, кстати, иные из них с удовольствием пойдут на сотрудничество, если он сделает пару символических расшаркиваний в их адрес).

И случись в России что серьёзное – встань здесь реально вопрос о власти – русские националисты не за власть пойдут бороться, а в первую очередь друг другу вцепятся в глотки. А потом пойдут так или иначе договариваться с новой властью.

И прежде чем положение изменится - прежде чем в России появится настоящее более-менее монолитное и осмысленное правое движение, способное действительно побороться за власть в стране - русское общество должно очень серьёзно измениться. Причём речь не о "пробуждении национального самосознания", а об общей модернизации. О полноценной сексуальной революции, например, но далеко не только. Потому что пока что мы не просто говорим на разных языках - мы хотим взаимоисключающих вещей. Грубо говоря, часть из нас тянет русский народ в Европу, а часть толкает в Африку. И это противоречие нам необходимо разрешить прежде, чем браться за что-то серьёзное.

Забавно, что вывод про трансформацию общества как ключевую предпосылку для "осмысленного правого движения" прекрасно резонирует с нашим выводом в"Струнах общественной психологии", только вот направления этой трансформации оказываются принципиально различными. И да, справедливости ради, "осмысленное правое движение" – это никак не про сексуальную революцию, она как раз из левого арсенала. 

Но проблема здесь не столько в дихотомии правого и левого, сколько в завышенных ожиданиях, возлагаемый на национализм как таковой. В кругах, которые ассоциируют себя с национализмом, вокруг этого понятия водят такие пафосные хороводы, что стороннему наблюдателю иной раз даже неловко становится, как будто мы присутствуем при рождении какого-то идеологического абсолюта, универсальной идеи всех времён и народов, постигнув которую, вчерашние обыватели приобщатся к тайному знанию и превратятся в викингов, скифов и настоящих европейцев одновременно.

***

Давайте спустимся с небес на землю. Национализм сам по себе никакая не идеология. Нет эталона, который бы позволял отличить "настоящий" национализм от "ненастоящего". Национализм – это, в первую очередь, принцип. Вернее даже, три принципа: примата национальной идентичности, наличия национальной солидарности и единого социокультурного пространства в пределах конкретной нации. Всё. Остальное наполнение –  это уже поле для социального конструирования. И идентичность, и солидарность, и социокультурный уклад формируются в ходе становления общности под названием нация. 

Можно сказать, что нация и национализм – это сугубо европейский и модерновый феномен, поэтому национализм обязан быть европейским и модерновым и объединять нацию вокруг европейских ценностей модерна. Но это будет огромным заблуждением, носителям которого грозит глубокое разочарование. 

Во-первых, несмотря на своё европейское происхождение, национализм прекрасно приживается вне европейской среды. Поэтому утверждения, будто бы нация возможна только в европейском культурном пространстве, несколько наивны. Если уж совсем огрубить, национализм – это технология объединения людей вокруг неких ценностей, названных национальными. Какие именно ценности могут выполнить объединительную функцию для данного конкретного народа, в каждом случае вопрос отдельный. Неслучайно на этапе становления наций или переломных моментов в их развитии мы часто наблюдаем конкуренцию национальных проектов, где разные стороны спорят о том, чей проект, то есть набор ценностей и модель идентичности, получит большую поддержку целевой аудитории. И это совершенно нормально.

Никакого лаборторно выведенного "чистого" национализма нет и быть не может. И никакого "предустановленного" набора ценностей, на которых должен быть основан "правильный" национализм, в природе не существует. Национализм – это то, что работает в данных конкретных условиях. Можно сформулировать сколь угодно распрекрасный европейский национальный проект, но если он не будет работать, то есть вызывать отклик людей, никакая европейскость его не спасёт. 

Во-вторых, национализм отличается от других политических учений тем, что он направлен на установление социальной нормы в данном национальном пространстве. В этом отношении он может конфликтовать с учениями и идеологиями, претендующими на универсальность, то есть на установление социальной нормы в других масштабах, – цивилизационных, глобальных или локальных – но с политическими проектами частного характера, стремящимися обустроить какой-то механизм управления, но не претендующими на истину в последней инстанции, он вполне может уживаться. Более того, эти проекты будут использовать элементы национализма для подкрепления своих инициатив, обосновывая их тем, что они соответствуют "национальному характеру" или "национальным интересам". 

Но суть любого национального проекта именно в установлении социальной нормы – того, что приемлемо и неприемлемо в моделях поведения членов данной нации. Это означает, что в рамках одной нации в данный момент времени может существовать только один национальный проект, задающий такую норму. Отсюда, собственно, проистекает, и принцип правового единства национального пространства, не допускающий наличия особых режимов и автономных социокультурных укладов. Если это принцип не соблюдается, говорить о единой нации нет смысла.

Ну и в-третьих, ценности модерна в том виде, в какой их понимает господин Попов и Ко, не могут быть основой национализма ipso facto, потому что они изначально конструировались как вне-, а кое в чём и антинациональные. "Национальные ценности модерна" – это оксюморон, употреблять который в образованном обществе вряд ли допустимо. Можно сделать скидку на то, что под "ценностями модерна" в этом кругу имеют в виду уровень технологического развития, достижение которого никак не связано с каким-либо политическим или национальным проектом. Но поскольку молодые люди из "руссконационалистического движа" до этого понимания ещё не дошли, то опустим пока этот аргумент. 

***

Будем покамест отталкиваться от той дихотомии, до которой Антон Попов дошёл в своём комментарии – модернизационный и традиционалистский национализм. Это хорошо, что сам факт наличия "традиционалистского национализма" уже признаётся как данность, пусть и не самого положительного свойства, теми, кто считает себя носителями национализма "модернизационного".

Однако надо внести не очень лицеприятную для обоих лагерей ясность: никакого национализма на самом деле у русских нет. Потому что у обеих упомянутых форм отсутствует по меньшей мере один из описанных принципов национализма – идентичность / ценности, солидарность, единое пространство. 

У национализма "модернизационного", по крайней мере у его крыла, представленного Спутником-и-погромом, есть общее представление о солидарности (поддержка ирреденты) и едином пространстве (упразднение системы нац.республик в РФ). У других его ветвей в лице различных мальцевых-дёмушкиных нет и этого. Но у всего этого течения отсутствует даже малейший намёк на русские ценности и собственно русскую идентичность. Мало того, саму постановку вопроса о таких ценностях они отвергают, высмеивая её как поиск "особого пути" и "евразийской духовности" и обосновывая это дихотомией Европы и Азии. Русскость в её основе они переопределяют через европейскость и, соответственно, отбраковывают всё, что не входит в их понимание европейскости, как "Азию", а то и "Африку".

Где в этой "виртуальной географии" Россия, непонятно совершенно. А самое главное, если у нас нет специфически русских ценностей, у нас не может быть русского национализма. Если русский тождественен европейскому и ничего своего особенного не имеет, то это какая угодно форма европеизма, но никак не национализма и тем более русского. 

Предвосхищая возможную критику, отметим, что и жёсткого противопоставления всему европейскому русский национализм априори не требует. Между этими понятиями не может быть ни полного слияния, ни полного антагонизма. Соотношение между ними может принимать различные формы и интерпретации, но если русская самобытность отрицается как факт, ничего национального в нём просто не остаётся.

Так что хотите вы того или нет, господа самозванные националисты, но русская духовность существует. Именно русская, а не евразийская. И без неё все ваши рассуждения просто теряют смысл.

Но и на стороне традиционализма тоже есть проблемы, и проблемы эти связаны главным образом с недостатком того самого национального начала с солидарностью и общим пространством, которое удалось выработать части "модернизаторов". Традиционализм имеет серьёзный козырь в виде социокультурного уклада, который не просто претендует на статус социальной нормы, но и в глазах большинства русского народа имеет этот статус. И альтернативу этому укладу господа модернисты пока так и не смогли предложить, причём именно русскую самобытную альтернативу, а не безликий европейский модерн.

Однако кроме сохранения этого уклада, никакого национального, да и вообще собственного политического проекта у данного течения нет. Пропагандируемый им уклад и его ценности позиционируются как традиционные, семейные или христианские, но не как специфически русские. И это позволяет различным силам, в первую очередь власти, играть на представляемых им ценностях, присваивать их себе в силу конъюнктурной необходимости, превращать в жупел или брать на щит, компрометируя тем самым их и их носителей. К слову, последние также нередко готовы к подобному сотрудничеству с властью, даже при явных проявлениях русофобии с её стороны, что и порождает отторжение со стороны "политически сознательных" националистических кругов. 

При этом сами по себе эти ценности никак национализму не противоречат. В той же Европе правые националистические партии как раз ставят своей целью именно защиту традиционного уклада, и никто не думает упрекать их в азиатщине или архаике. Да и вообще, ежели мы хотим вести речь о нации, то первейшей её задачей должно быть самосохранение, возможное только в нравственно здоровой среде, которая никак технический прогресс не отменяет. 

***

Тут мы подходим к ключевому тезису: для появления у нас подлинного русского национализма необходимо гармоничное сочетание и слияние "модернизационной" и "традиционалистской" его версий, которые в нынешнем своём виде "не тянут" на национальные проекты и могут составить единый национальный проект только в случае объединения, в котором традиционализм поместит в центр русские ценности, а модернизм добавит элемент солидарности и общего пространства.            

А получится в результате этого слияния классическая Белая идея – единственный жизнеспособный русский проект, способный стать основой возрождения России и русского народа. Причём оба нынешних крыла это теоретически понимают, но хотят взять из Белой идеи только то, что им больше импонирует. Одни – эстетику и славу Белого движения и исторической России без православия и социального уклада. Другие – православие и традицию без аристократизма и порядка. Но разбирать по кирпичикам русский проект не имеет смысла.

Пора оставить бесплодные споры и объединиться вокруг русской идеи в её полноценном виде, а не пытаться изобрести велосипед без руля или педалей. 

politnotes