"Я боюсь, что когда я буду звать на помощь, никто меня не услышит...»

 Я - девушка. Вот я захожу в автобус, чтобы доехать до дома. Единственное свободное место - рядом с молодым азиатом. Сажусь - и он немедленно уставился на мои коленки. 

Выхожу на остановке, где сидят двое азиатов, подхожу к переходу, где в ожидании зеленого света стоит азиат. Перехожу дорогу, попутно замечая лоток уличной торговли, где смуглый паренек торгует черешней и клубникой. Идя по проспекту, ловлю на себе их взгляды. 

Заворачиваю во двор, прохожу мимо спортплощадки, которую осадили кавказцы, прохожу мимо скамеек, на которых сидят таджички и узбечки с детьми. Слышна вперемешку русская и иностранная речь, то самое "ишильме-кишильме", которое так любят пародировать на ТВ. 

Ежевечерне, я наблюдаю примерно одинаковую картину: что в центре города, что на его окраине: Петербург обживают мигранты. 

Обживают настолько хорошо, что уже встретив русского водителя маршрутки либо русского дворника, мы удивляемся. Что поход на рынок ассоциируется именно с приезжими, что поднимая руку на проспекте, мы неизменно тормозим отечественную машину с азиатским или кавказским водителем, что на стройке, на ремонтах квартир или дачных работах все чаще заняты мигранты. 

И Вы знаете, это уже не похоже на приезд беженцев за лучшей долей. 

Возможно, я бы смирилась и с трудовыми гастарбайтерами, и с мигрирующей с гор на работу в мегаполисы кавказской молодежью, и с мигрантками с кучей детишек на детских площадках. 

Но я ежевечерне чувствую на себе хищные взгляды приезжих и практически кожей ощущаю их мысли: "Не в парандже, значит шлюха. Значит можно попробовать". 

Ежевечерне, сталкиваясь на улицах и во дворах с мигрантами, я подозреваю, что насилие - это не то, о чем пишут в новостях и газетах, это то, что может случиться со мной здесь и сейчас. 

Но город спит, усыпленный теплыми летними вечерами. И я боюсь, что когда я буду звать о помощи, никто не услышит, либо закроет окно, посчитав, что на улице развлекается молодежь. 

Я девушка. И даже сведя всевозможные риски нападения к минимуму, я не избавляюсь от чувства опасности быть убитой или изнасилованной несчастными беженцами. 

Берегите нас.