О нашем скорбном «фашизме»

О нашем скорбном «фашизме»

Автор – Константин Крылов

Самое забавное в нашем доморощённом «фашизме» – это его еврейское происхождение. Да-а, именно еврейское. Большая часть людей, увлекавшихся «фашизмом», познакомились с ним по советской пропагандистской продукции. То есть по книжкам Юлиана Семёнова, по фильму «17 мгновений весны», по роммовскому «Обыкновенному фашизму» и так далее.

Но эти замечательные книжки и фильмы были написаны и сняты в основном евреями. Никем иным. Штирлица мы получили из рук Татьяны Моисеевны Лиозновой и Юлиана Семёновича Ляндреса; Михаил Ромм, ученик Эсфири Шуб, познакомил советского зрителя с настоящими трофейными плёнками. Анатолий Кузнецов, автор «Бабьего Яра», конечно, Анатолий, но портрет не оставляет сомнений, как и текст книги. Насчёт Алеся Адамовича «можно спорить», но «Хатынская повесть», по которой Элем Климов снял «Иди и смотри», вписывается в ту же традицию… При этом и большая часть «низовой» антифашистской продукции – включая брошюрки «Политиздата» – писалась тоже евреями.

Напрягшимся на тему антисемитизма товарищам напоминаю: нет, я не говорю, что это плохо, что евреям нельзя, что евреи плохие, что они что-то искажали и т.п. Я всего лишь констатирую факт: практически вся «нацистская» тема была отдана именно им. С точки зрения советской власти это было даже логично – кому, как не евреям, доверить тему? В конце концов, так сделали во всём мире, СССР был здесь вполне в русле тенденции. Например, дико популярная и на Западе, и у нас книжка «Утро Магов», восхваляющая немецкие «тайные магические ордена», была написана не загадочным «Жаком Бержье», а вполне понятным Яковом Бергером из Одессы, вовремя перебравшимся в Париж.

Так вот. Все, кто влюбился в фашизм по агиткам, смотрели на него именно еврейскими глазами. А этот взгляд имеет свои особенности. Например, еврейские авторы не любят писать о христианском измерении фашизма, а предпочитают подчёркивать его «языческие» и «оккультные» корни. Это связано с еврейским ощущением «язычества», как чего-то ужасно притягательного и смертельно опасного. Это отношение передалось и большинству гитлерофилов.

А что на пряжках немецких солдат было написано Gott mit uns, наши любители фашизма как бы знают, но что это за Gott – как-то не особенно задумываются. То, что это не «Вотан», а вполне себе «Боженька», как-то проходит мимо внимания. Как и тот факт, что Гитлер никогда не был отлучён от Вселенской Церкви – хотя пропагандистское действие такого отлучения трудно переоценить…

Но это сложная и интересная тема обычно проходит мимо сознания: упоённые сказками Якова Михайловича новообращённые «фашисты» торопятся увлечься оккультизмом, рунами и прочей эстетикой, которую Гитлер котировал в основном по эстетическим соображениям – ну, как христианские государи украшали свои парки античными статуями. Всерьёз это никто не принимал. Чего уж там: в «оккультно-нацистской» Германии даже кино про древних германцев не снимали, хотя, казалось бы, все возможности.

Отсюда, кстати, растут ноги у непонимания сути нацистской пропаганды. Евреи придумали «страшного Геббельса», который якобы изобрёл какую-то жуткую систему тотальной пропаганды. Если же послушать и почитать все эти знаменитые тексты, становится совершенно ясно, что это проповеди, и что вся «геббельсовщина» есть самое обычное перенесение церковной (насколько я понимаю, католической) проповеднической традиции на политику.

Например, геббельсовские «темники» (рассылка пропагандистам основных тем для освещения, с указанием того, какие чувства должно вызывать сообщение, список запретных тем и пр.) для любого церковного проповедника, вынужденного приурочивать проповеди, как к текущим событиям, так и к церковному календарю – вещь совершенно понятная.

То же самое касается других «геббельсовских штучек», включая самую неудачную – чрезмерную рациональность геббельсовской пропаганды, её упор на внушение через слова и даже использование сложной аргументации, а главное – системность и непротиворечивость, что делало её крайне неэффективной за пределами Германии.

Единственным сильным моментом в нацистской пропаганде было то, что в ней было очень много очевидной правды. (Из чего, добавлю, не следует, что нацисты были хорошими людьми: правду говорить можно с разными целями). Однако признавать именно этот момент евреям по понятным причинам не хочется и даже «не можется», и они создали миф о Геббельсе-супергипнотизёре и невероятно виртуозном манипуляторе. Более того, желающих «перегеббельсить Геббельса» не переводится. Смешно, но этим желанием, в конце концов, заразилась и сама советская пропагандистская машина, отчего и превратилась в посмешище.

Или вот, кстати, «тема эстетическая». Евреи несколько зациклены на эстетике, потому что у них проблемы с хорошими манерам и внешностью. То есть, проблемы на самом деле нет: у евреев свои манеры и своя внешность, как и у всех народов, но они воспринимают за образец всего прекрасного не себя любимых, а европейцев. При этом предельным образцом для них является «британская невозмутимая элегантность».

Надо сказать, что здесь они случайно совпали с «фашистскими» эстетическими пристрастиями – немцы тоже «красоты не имели» и завидовали нации снобов: все эти чёрные приталенные мундиры, руны и прочие прелести есть всего лишь попытка ввести британский вкус в масштабе государства, местами удачная. Но советскую пропаганду на этом месте буквально переклинило. В результате лиозновские эсэсовцы получились «сущими лордами» [1].

И так далее по всем кочкам, включая, разумеется, антисемитскую тему. О которой спецам говорить не давали (культ холокоста во всей его красе был признан в СССР квазирелигией, конкурирующей с марксистско-ленинской, и в этом качестве не допускался), но в результате этой темой было пропитано буквально всё. Гитлер и его присные, если верить какому-нибудь Юлиану Семёнову, только и думали, что о евреях.

В общем, это я к чему. Для того, чтобы действительно что-то понять в фашистской идеологии и пропаганде, стоит для начала почитать сборник проповедей немецких пасторов. Чтобы проникнуться эстетикой чёрных мундиров, стильных наградных кортиков и зиг-рун, надо обратить внимание на влияние прарафаэлитов и кельтики на Вальтера Хека, и эстетики тренчкота – на разработки профессора Дибича (особенно на «английский» отложной воротник, открывающий грудь, в отличие от традиционно-немецкой модели с воротником-стойкой и пуговицами аж до кадыка).

Ну и не забывать о том, что череп – это вовсе не зловещий оккультный, а добропорядочный христианский символ, «Адамова голова», популярный в христианнейшей Пруссии, в том числе как элемент гусарской военной формы. А свастика – британский (точнее, британо-индийский) символ, перехват которого немцами англичане воспринимали особенно болезненно (даже Киплинг, бедный, который помещал свастику на обложки всех своих собраний сочинений, был вынужден её снять).

И это я вообще не затрагивал скучные политические и экономические темы, которые поклонникам нацизма обычно малоинтересны. Хотя в них-то вся соль. Но у Якова Михайловича Бержье про это не написано. Потому что.

[1] О британском происхождении расовой теории и её рецепции немцами, я уже не говорю – об этом сейчас, кажется, не знает только ленивый.

Довесок. Да, кстати, и сам термин «фашизм» применительно к «национал-социализму» – того же происхождения. Я об этом не пишу, потому что уважающие себя НС это уже выучили.

Довесок 2. А вот чего я не знал – так это того, что «Майн Кампф» перевёл ни кто иной, как Радек (Карл Бернгардович Собельзон), и перевёл, надо сказать, весьма тенденциозно (о стилистике уже не говорим). «И последняя святыня осквернена», ага.

Источник

Олег Ларин, 04 августа 2011