Поминки порося.

Все что написано ниже быль.

Действительные события и место действия, подлинные имена и родственные связи.

Изменены только словоформы диалогов, ибо мы матом не ругаемся, мы на нём разговариваем!

Время действия ранние девяностые, при бодреньком ещё Ельцине.

К настоящему времени из участников событий кроме меня никого в живых не осталось, обижаться на содержание некому.

ПОМИНКИ ПОРОСЯ.

(быль)

Эх - Покров! Покров это сила!

Слобода наша Казацкая, а церковь Покровская. Престол у нас, гуляем!

Покров это вам не Троица какая с травой и лопухами, и не обожравшееся Рождество, Покров сила! Идёшь по улице, в каждом третьем доме горелка гудит, поросёнка палят.

А запахи из кухонь такие, что если слюни не сглатывать до воротника дотекут!

В прочем покров по нашим местам не совсем чтобы покров, бывает с морозцем и первым снежком, а бывает и слякотный. Да и со снежком не факт, всё равно потаит и грязи развезёт.

Сегодня как раз слякотно, дождя нет, но хмурит и пугает.

Иду я к своему тестю, исполнить самую что ни есть "покровскую" миссию, резать кабана.

С собой у меня холщёвая сумка. В ней самогонки два пузыря и пара ножей. А хитро за подкладкой ещё два пузыря «казённой» припрятано, так надо.

Ножи конечно и у тестя имеются, и в огромном количестве, только я те ножи в гробу видал, дерьмо а не ножи. Он всё сам делает, да не под всё руки заструганы, вернее струганы да не туда, а если струганы то не руки.

А у меня ножи ничего, один на манер Австрийского штыка, длиннющий, моей выделки.

Другой дарёный. Разделочный, друган привёз с лесоповала. Настоящий паренский!

Кованый на манер кручёного булата, из водопроводной трубы и дроблёных поршневых колец. Работа мастера ни кому уже не известного северного народца.

Лезвие не длинное, травлёный узор и жало- бритва!

Рукоятка набрана из корневых капов чего-то заполярного и колец толстенной кожи.

В руке сидит, в крови не скользит! Сразу видно, люди не один век мясом живут.

Тесть встречает! Ну, понятное дело, что не хлебом – солью, и не величальной кантатой, просто калитка открыта. Хрен там настежь! Тут ничего настежь не бывает.

На ключ не закрыто, значит встречает!

Тесть не один, с ним ещё какой-то мужичёк бомжеватого вида, не бомж конечно, бомжу тесть не разрешил бы и по улице пройти. Просто потрепанный сильно, видно что бухает.

Мужичка представили Василием, насчёт любить и жаловать не обмолвились.

Прочей предпраздничной приготовительной суеты я не заметил.

Короче «золотого» парня пригласили, всё, праздник будет!

Переодеваюсь по быстрому, день не длинный.

Тесть год как овдовел, но поросёнка по весне купил.

Свиновод из него ещё тот! Корма ему привези, закуту вычисти, за прививками сбегай! А он поросёнка держит!

Поросёнок тоже «Васька», так себе поросёнок, даже можно сказать никакой поросёнок.

Худой, длиннющий, и за пять пудов едва перевалил. Ни когда у нас не было таких поросят.

Да тут и понятно всё, досталось «Ваське», не приди я день-два, так и будет весь в дерьме голодный орать! Сунет ему в рыло тесть немытый сырой бурак, а он и таким харчам рад, чудеса дрессуры дедушки Дурова!

Вошел я в закуту, присел на «Ваську» верхом, да и воткнул сразу не медля под правую переднюю ногу, по направлению слегка вперёд, и снизу вверх.

Манера у меня такая, сам постиг, через правое лёгкое в правый желудочек сердца.

Кровь тогда не даст из раны фонтаном, вся останется в грудной полости, и там не свернётся до поры, пока на воздух не попадёт.

И поросёнок не визжит и не дёргается, похрипит утробно секунд двадцать, напряжётся каждой мышцей ровно три раза, и всё.

Легко «Васька» «отмучался», хорошо я попал, хоть тут ему повезло!

Кликнул я хозяина с помощником, и оттащили мы поросёнка на заранее заготовленные строительные поддоны.

Говорю я тестю: «Хрена стоишь, волоки горячей воды, я что через говно палить буду?, нехрен шлангом прикидываться». Тесть в это время зачем-то открывал и закрывал вентиль пропанового баллона.

«Сам шланг» прозвучало в ответ «Васька сейчас принесёт, всё равно ему делать нехрена». Однако в дом с Васькой пошёл. Первым вернулся Васька с вёдрами, следом тесть, с какой то хреновиной. Я так и не понял, что это было, тряпка не тряпка, мочало - не мочало.

Мочало полетело вслед Ваське: «Работай!»

По тестевой физиономии было видно, что сумку мою он уже прошмонал, и к самогонке приложился.

Работа у нас с Василием закипела, помощником он оказался не ленивым, отлично омыл, когда палить начали толково придерживал где надо, и переворачивать не сачковал.

Щетину конечно тестевыми ножиками скребли, им всё одно, хоть в огонь хоть на помойку.

Под окончание процесса, тесть выдал мешок ржаной соломы. Палить поросёнка можно чем угодно, главное не пожечь, а вот закончить процесс надо обязательно ржаной соломой! Иначе не видать вам настоящего домашнего сала с дымком!

Тесть в дом вызвался, картошку чистить. Понятно, что не на сухую. А мне на руку, хоть гавкать не будет попусту.

Разделываю я быстро, не ковбой на ранчо конечно, но и поросёнок не слон.

Почерёвок в таз, кишки и желудок в корыто, ливер в таз, кровь не беру, собаке в миску, сколько влезло. Селезёнка тоже собаке, гортань, трахеи.

Кровь я не беру, не получается у меня с кровью. Сколько ни пробовал, не идёт рецепт. А вкуснейшие вещи из крови я пробовал! А повторить не выходит!

Голову в сторону, тушу пополам, чтоб на веранду занести, разделаю потом, когда пристынет. Как пристынет рез ровнее, не кровит и не пачкается.

Сало решено не снимать, да и какое там сало, смех один. Хохлы бы за такое сало с хутора выгнали!

И мяса не горы, мослы да кожа!

Какое ни какое мясо, но на веранду спрятали, в дом пошли.

Тесть картошки «набузовал» целых шесть штук! И к пузырю приложился.

Василий эстафету перенял, у него картошка быстро пошла, чувствуется холостяк.

Я так вообще за картошку не берусь, валится она у меня из рук!

«Эй, старый», говорю, «гони ключи, в закрома пойду», получаю то тестя внушительную связку ключей и отправляюсь в погреб.

О тесте и ключах нужен отдельный рассказ, тут упомяну что ключей у него наверно не меньше чем от Зимнего дворца!

Погреб у тестя шикарный, холодный и сухой, на нашем бугре у всех погреба шикарные, на глине живём.

Естественно и в погребах не мало чего хорошего лежит.

Я с собой мисок набрал и кастрюлек мелких полные руки, сейчас устрою закромам инвентаризацию.

Яблок свежих не беру, не оголодали ещё с осени на яблоки, и мочёных не беру, не дошли ещё мочёные. Антоновка у нас, знаменитая, Курская, а она только к новому году и промочится. Зато съедобной и вкусной будет до следующего Спаса!

Вот огурчик бочковой готов! В самом вкусе огурчик, уже не «малосол», просолился основательно, хрустящий, резкий, не то что будет весной!

Капуста у нас заквашена двух сортов, ранняя и «зимняя». Зимняя естественно не готова, хотя она и есть настоящая квашеная капуста, самого что ни есть медленного и холодного посола! Резана мелко и длинно, что волос, с морковью, лаврушкой и душистым перчиком!

Возьму ранней, она тоже не плоха.

Помидоры под стать огурцам, самое то! Уже вполне просолились и с газом! Такой вилкой наколешь, а он шипит и соком брызжет, в рот положишь, газом в нос шибает, красота!

Листа виноградного мочёного, на пробу, в тот год мы впервые его готовили.

Груздей тоже не беру, хоть и готовы уже. Возня с ними, промыть, отмочить, дать в мисочке постоять с маслицем и лучком, некогда. И так хватит чем посолонится, да и не соленья сегодня во главе стола.

А в доме Василий шустрит, на одной сковороде сало под картошку выжаривает, в миске картошка кружёчками нарезана. Другая сковородка греется, Василий почерёвок режет крупным кубиком, печёнку принёс и обмыл.

Берусь быстро за печёнку, ещё лук надо начистить и нарезать.

Печёнка с почерёвком это нечто! Это надо уметь! Я умею! Похоже и Василий не профан.

Это блюдо ни в коем случае нельзя пережаривать и пересушивать, нельзя и варить или перетушивать!

Почерёвок не должен выпустить слишком много жира и не должен выглядеть варёным. Печёнка не должна быть сухой и не должна внутри быть кровяной!

Между всем этим не должен плавать жир или бульон, должен быть сок! Много сока! И лук не должен там сварится или подгореть, должен быть золотым!

Пузырить должна вся сковородка равномерно, мелкими пузырьками, до самой готовности! Тогда получится.

Всё у нас с Василием получилось, тесть уже не таясь бутылку допил, под огурец!

Я жаркое на стол, Василий картошечку в сковороде с трёх сторон к середине подгорнул, и на свободные места разбил три яйца, чтоб лишний жир оттянули. Соображает!

Сели прямо в кухоньке, стол у нас одним краем к стене стоит. Тесть на своём «коронном», я на своём « второстепенном», Василий на гостевом.

Тесть уже стаканы расставил, вилки- ложки кучей выдал и выставил на стол второй пузырь моего самогона.

Разливать собрался естественно собственноручно. А я тут из за подкладки «казёнку» на стол!

Тесть просиял!

«Во зятёк козлит! Казёнку приныкал, а люди самогонкой давятся!»

Под людьми он имеет ввиду наверно только лично себя, потому как никто ещё не пил.

Самогон мгновенно исчезает под его стулом, под прикрытием его правой ноги.

Разливает тесть оригинально, сначала себе, половину гранёного, потом Василию грамм сто, и мне пятьдесят.

Заявляет нравоучительно: «Ты молодой, не привыкай сильно, ещё успеешь и меня перепить»

Остаток водки отправляется в компанию к самогону. При следующей раздаче нам перепадёт ещё меньше.

Зато на третьей раздаче я отыграюсь! Я не зря две приныкал, и третий тост за мной, а звучать он будет так: «Ты уже старый хрыч, тебе доктор много хл*** не велит, а то ещё подохнешь!»

Выпили, закусываем, тесть есть не спешит, ковыряется, ему уже и так хорошо!

Василий что-то стесняется.

«Давай-давай Василий, не стесняйся, несмелому не достанется», ободряю я Василия, он начинает шевелится свободнее.

Я ем хорошо, я не стесняюсь. Не жру безобразно, а ем. Вкусно и с аппетитом!

Я проголодался, рано встал, поработал на воздухе, имею право.

Перекусили, тесть уже закурил, Василий разминает пальцами белеморинку.

«А скажи ты мне Васька, что все-таки вкуснее, свинина или человечина?» изрекает тесть.

Я давлюсь, из моего рта валятся в тарелку куски.

«Да ладно тебе ломаться, вот зятю расскажи, он не слышал как ты в войну человечину жрал!» не унимается тесть.

«А ты что зятёк подавился, сам что ли целка? Мало что ли людей подавил своим паровозом? Мог бы уж и не нервничать» .

«Как бабка в котелке варила, так и жрал!» глухо пробубнил Васька и засобирался. Собрался но быстро, шапку на голову, ноги в ботинки не зашнуривая, куртейку на ходу.

И дверью не хлопнул, и досвидания не сказал.

Тесть получил в лоб! Сильно получил, «поплыл».

Я быстро убрал подальше ножи с вилками, был ранее прецедент, еле увернулся.

Тесть оклемался: «У сука зятёк...» руки его зашарили по столу.

Ещё разок в лоб, не сильно, чтоб на задницу посадить.

«У сука!» ещё раз прорычал родственник не делая попыток встать, и выплюнул на стол вставные челюсти.

Рывком достал из под стула бутылку самогона, налил полный стакан, и тут же проглотил.

Заснул он прямо за столом раздвинув локтем тарелки.

Длинная сальная прядь волос которой он прикрывал лысину частью упала в картошку, впитывать жир и яичный желток, частью на сдувшиеся помидоры.

Я тоже не задержался, мяса разделывать не стал и себе куска не взял, а главное забыл в мойке свои ножи.

Ваську я больше никогда не видел, но поинтересовался у всезнающей алкашни.

Родился Васька в самом начале войны, ещё немцы в город не пришли. Отца его к тому времени уже убили. Похоронка после войны пришла.

Перед Курской битвой гоняли немцы горожан на строительство и ремонт полевых аэродромов, а потом и дальше на укрепления.

Мать Васькину тоже угнали, и не вернулась она.

Самое страшное началось уже при наших. Для населения работы и естественно пайков не было до конца войны, а в сорок седьмом был настоящий голод.

Что варила бабка Ваське в котелке и почему так горько плакала, когда Васька ел вкусную мясную похлёбку доподлинно не известно. Может и не ампутированные руки-ноги из госпиталя, а какую «Жучку» или «Мурку». Только втемяшил себе Васька в голову что это была человечина, или подсказал кто по злобе.

Носил он эту тайну почти всю жизнь, но по пьянке алкашам проболтался, или страшилок порассказывать захотел. И понеслась экзотика! Затравили Ваську, наша с ним встреча на пик популярности пришлась.

Васька о своей догадке бабке не сказал, не упрекнул ни разу. Сразу осознал что была эта похлёбка ценой его жизни. Понял и простил единственного родного человека.

Бабку он не бросил, докормил до смерти и похоронил по человечески.

А тесть тоже рано осиротел, в десять лет. Остался младшим при сёстрах и братьях. Без призора напиваться начал с десяти лет, войну провёл в сытой захолустной деревне, которой или на немецких картах не было, или из за незначительности цели они машины пачкать побрезговали.

Хреново им стало когда колхоз вернулся, но тесть к тому времени в армию ушёл. Попал в сытую авиацию. Послевоенного он призыва, не фронтовик.

Шёл я домой и проклинал этот Покров, да, хорошо я провёл времечко в компании вероятного каннибала и натурального людоеда!

Помянул называется порося!

Васёк скоро умер, бухал, жил один. А тесть ещё и в двадцать первом веке почудил года три.

Умер с похмелья, от острой коронарной, типичная «опойная» смерть.

Ножиков своих после смерти тестя я так в его хозяйстве и не нашёл, наверно пропил скотина.

А сам я выпивать бросил через полгода после тех событий…

Свиней больше не заводил, не единолично, не на паях, рынком обходимся.

Август 2007г.

Написал я эту лабуду не просто ради развлечения, а была предыстория

Был у меня друг детства, отличный друг, Дон Кихот под бело- голубым парашютным куполом.

Умер он рано, ровно в сорок лет, водка!

У друга был старший брат, да почему был, он и сейчас жив-здоров.

Возраст нас выровнял в интересах и мы сдружились тоже.

И вот поведал мне он, что написал три фантастические повести, и предложил быть первым читателем. Я согласился, а наверно зря.

Прочитал я эти повести, читал через силу, по две страницы днём и две вечером.

Прочитав перед этим около двух тысяч произведений лучших фантастов мне было скучно! Я не смог понять, как такой нормальный в жизни человек может быть таким нудным на бумаге!

И я ему это сказал! Он огорчился, но не обиделся, мы дружим как прежде.

Он дописал ещё одну нудную повесть и вступил в союз писателей!

А меня заглодала не жаба, а совесть.

Вот и пришлось мне сесть и написать хоть что нибудь, вроде пощёчины самому себе.

С фантазиями у меня не срослось, пришлось писать быль...

Писал нарочито длинно и нудно, нуднее не получилось. Самобичевался.

Писателям я этого не отдам, там стая шакалов, а отдам вам, просто Русским людям, не профессиональным литературным мародёрам, а форумчанам на обсуждение.

А вам это будет сюрприз и подарок. Более писать по литературной части я ничего не собираюсь, не моё это и повода нет. И желательно чтобы небыло.

Искренне ваш «Серый», он же Сергей.

Давай админ, выводи не Лобное Место Русскую душу!

Это вам не Беранже какой мозги пудрит, Блавацкий, а простой русский мастеровой мужик за период своего безсознательного существования отчитывается.

Ну что, камней набрали? Тогда поехали…