Как запрещали Русскую Свастику

В ноябре 1922 года в газете «Известия» было опубликовано (ныне прочно забытое) «Предупреждение» А.В. Луначарского.

Нарком просвещения писал:

«На многих украшениях и плакатах» по недоразумению употребляется орнамент, называющийся свастикой (показан равноконечный крест с загнутыми концами влево). Т.к. свастика представляет собою кокарду глубоко контр-революционной немецкой организации ОРГЕШ, а в последнее время приобретает характер символического знака всего фашистского движения, то предупреждаю, что художники ни в коем случае не должны пользоваться этим орнаментом, производящим, в особенности на иностранцев, глубоко отрицательное впечатление».

Такая заметка рекомендательно-запретительного характера, подписанная всесильным распорядителем культурной жизни России, на страницах правительственного издания, могла быть оценена, как официальная директива, что и приняли к сведению и исполнению современники.

* Луначарский (Баилих) А.В. (1875 – 1933) – большевик, активный участник революций 1905-1907 гг. и Октябрьской революции 1917 г.

Итак, Луначарский по сути прямо запрещает использование свастики. И хотя наказание за нарушение не определено, все понимали, что в действительности за ним дело не станет – революционное время было слишком кровавым. Свастика постепенно исчезла из наглядной агитации советской повседневности. Хотя до 1924 г. ее все еще продолжали использовать в нарукавных знаках красноармейцев ряда частей.

После 1930 г. очень редко в научных работах встречается какое-либо упоминание о свастике. Это было время, когда занятие русской историей или же употребление понятий «русская история», «руская народная культура» в исследованиях считалось вредительством, а ученых, их использовавших, относили к врагам народа со всеми вытекающими последствиями. И в послевоенных исследованиях, имеющих непосредственное отношение к теме ярги-свастики, продолжал действовать запрет на этот знак.

Ученые всячески избегали упоминаний слова «свастика», употребляя вместо него «крест с загнутыми концами», «солярный символ» и т.д. Такой подход вполне оправдан, учитывая участь сосланных и расстрелянных специалистов по славистике, русской истории и народоведению.

Гусева Н.Р. так описывает время забвения и подавления свастики в общественной мысли и науке советского времени:

«В публикациях, особенно в послевоенных изданиях, свастику изгоняли со страниц книг, и такое отношение можно понять, но трудно простить – ведь описание орнамента является строгим историческим источником, и такие искажения в передачи информации мешают ученым приходить к должным выводам».

Запрет властей на свастику можно сравнить с действиями градоначальника города Глупова из известного сочинения Салтыкова-Щедрина, когда тот по приезду сжег гимназию и запретил науки. Можно написать указ о запрете Солнца, но нельзя запретить его ежедневный восход, дарующий свет Земле.

Запрет начертания и написания свастики

1. Изображение глиняного сосуда, найденного в Самарре (4000 г. до н.э.). В послевоенных изображениях этого памятника, срединная свастика, как правило, отсутствует. Так, на задней обложке научно-просветительной книги А.Л. Монгайта «Археология и современность» изображение ярги полузатерто, чем создается ложное впечатление о плохой сохранности подлинника.

2. В 1980-е издательство «Художник РСФСР» готовило альбом «Русское народное искусство в собрании Государственного Русского музея». На одной из цветных вкладок был изображен подвес, на котором среди других узоров встречались кресты с загнутыми концами. При изготовлении пробных отпечатков в типографии ГДР немецкие исполнители обвели их на контрольном отпечатке и поставили знак вопроса. В результате вышедший из печати альбом уже не содержал изображений «крестов с загнутыми концами».

3. Во время Великой Отечественной войны работники Каргопольского краеведческого музея уничтожили целый ряд редчайших вышивок, содержащих свастики. Подобное истребление музейных ценностей, содержащих свастику, проводилось повсеместно, и не только в музеях. Эти действия к культуре были закономерны. Они вырастали из политики Советской России, провозгласившей воспитание нового человека и построение нового мира, в котором русской истории и народной культуре места не предусматривалось. В военные годы был и дополнительный предлог в усилении давних намерений по искоренению народной культуры – в грозное военное время свастика показывалась знаком врага, представлялась знаком изуверства и не человечности.

4. Накануне Великой Отечественной войны в деревню Вологодской области заехал сотрудник НКВД. Во время ужина он заметил висевшее на божнице полотенце-убрус, в средине которого светом лампады высвечивалась большая сложная свастика, а по краям шли узоры из небольших ромбических крестов с загнутыми концами. Увидев свастику, глаза у гостя стали от возмущения яростными, хозяину еле удалось его успокоить, объяснив, что помещенный в середине убруса знак не свастика, а «Косматый Ярко», а узоры на боковых полосах – это «гуськи». Сотрудник НКВД обошел всю деревню и убедился, что «ярки» и «гуськи» имеются в каждом крестьянском доме.

Подобных случаев множество, начиная с 30-х гг. ХХ в. комсомольцы боролись со свастикой. Во время войны спецотряды НКВД изымали у сельского населения вещи со свастикой и уничтожали. До сих пор коренные жители Севера хранят память о 40-х гг. прошлого столетия, когда им запретили вышивать крест с загнутыми концами на одеждах, исконно бытовавших в их культуре.

Показателен случай в Демидовском районе, со слов основателя музея «Смоленские украсы» В.И. Грушенко. В 80-х гг. ХХ в. он зашел в местный краеведческий музей к директору, которого застал за любопытным занятием. Директор, немолодой уже мужчина, срезал бритвой кресты с загнутыми концами с музейных божников-полотенец. Нисколько не смутившись, он пояснил, что ему неудобно перед посетителями и гостями, а особенно перед начальством, за «фашистскую свастику» на местных божниках. Пример показывает, сколь сильна была большевистская «антисвастическая прививка» у старшего поколения спустя почти 60 лет после запрета ярги.

Для современного общественного мнения, среди наших соотечественников, также характерно преимущественно недопонимание ярги и ее историко-культурное значение не только для русской культуры, но и для культур большинства народов России, где ярга-свастика является одним из основных знаков одежды, обрядов и обычаев.
Существующий ныне законодательный запрет на фашистскую символику трудно отделить от запрета на использование ярги, и поэтому он, по сути, продолжает социокультурную политику большевиков-ленинцев 20-30-х гг. запрещавших Бога, веру и народную культуру.

 «Вторично рожден приобщенный к познанью:
Становится дважды рожденным по званию.
А кто пребывает в незнанье дремотном,
Среди человечества равен животным»

Махабхарата.