Ледокол и обельный холоп

Люди старшего поколения, те, кому сейчас от 40 и выше, хорошо помнят, как часто раньше встречалось слово «ледокол». В середине 70-ых, ещё при дедушке Брежневе, был спущен на воду и начал бороздить просторы Ледовитого океана ледокол «Арктика». Это был могучий бренд, прежде всего потому, что судно это было тогда самое-самое. Самое мощное, самое крупное в своём классе и самое современное. Констатируем факт: мальчишки 70-ых знали отлично, что «Арктика» - это круто, и круче не бывает, а скажем ледокол «Ленин» - уже старьё и утиль.

Затем тема ледоколов как-то тихо съехала на нет, и все 80-ые находилась на периферии. А вот в начале 90-ых она снова начала использоваться, но уже не в своём прежнем техническо-утилитарном смысле, а в переносном. В значении безповоротного слома прежних стереотипов и ликвидации атавизмов. Ледоколом называют, к примеру, Виктора Суворова, которого кто-то считает предателем, кто-то гением, а кто-то вообще фантомом. Но, все безспорно признают тот факт, что именно Суворов-Резун был первым, кто обнародовал и всемерно развил абсолютно новую точку зрения на начало и причины и Великой Отечественной и Второй мировой войн, полностью идущую вразрез с официальными догмами. Писатель Веллер даже написал эссе именно с таким названием – «Ледокол Суворов». И, отметим особо, ледоколы на Суворове не закончились, а фактически только начались.

Следующим мощнейшим ледоколом, в чьи «паруса» дул свежий гиперборейский ветер, можно смело назвать Владимира Иванова-Истархова с его культовой книгой «Удар русских богов» («УРБ»). Ледоколом «Новой Арктикой» - крупным и мощным кораблём информационной войны, если хотите. Кстати, очень символична и дата первого выхода «Удара» - 1999 год – конец одного века и тысячелетия и самое начало новых. Книга смены эпох, вне всякого сомнения.

Многие тогда отговаривали автора и от написания, и, паче чаяния, публикации произведения. «Всех настроишь против себя, даже друзей. И не только потенциальных»,- говорили одни. «Наживёшь кучу врагов», - стращали другие. В принципе, так оно и получилось. Вот только друзей и сторонников идей, изложенных в «УРБ», появилось в сотни и тысячи раз больше, чем врагов. Анти-сионистская, анти-масонская, анти-христианская и анти-коммунистическая книга эта произвела эффект бомбы. До её появления никто так остро и безжалостно не писал. Впрочем, «УРБ» не только и не столько «против» чего-то, но ещё и очень и очень «ЗА». За родноверие – нашу родную славянскую религию.

В сущности, до выхода в свет «УРБ» выбор у патриота-пассионария был невелик. Или идти к «новым старым левым», к «коммунякам» -  от умеренного бледно-розового Зюганова до ярко-красного «Железного Витька» Анпилова. Оба этих чудных персонажа, напомним, выступают опять-таки за коммунизм – пятую ветвь иудаизма. Потому-то вряд ли побежит к ним нормальный вдумчивый русский молодой, а может и не очень молодой, человек.

Или идти к попам и, если повезёт, стать каким-нибудь «православным хоругвеносцем». Но, и тут та же беда: ведь в дискуссиях со злокозненными сионистами, едко напоминающими о национальной принадлежности «бога православного», придётся пасовать и бормотать что-нибудь вроде «у бога нет национальности», или нести ещё какую «общечеловеческую» пургу.

Короче, оба варианта проигрышные и тупиковые, как ни крути. От первого – коммунистического – несёт за версту картавыми комиссарами и сионистскими банкирами, если вдумчиво покопаться. От второго – христианского – чёрнорясной мертвечиной и насильственной христианизацией Руси, что опять же, как ни крути, восходит к Сиону, со всеми вытекающими. Книга «Удар русских богов» вдарила по этой ложной дихотомии сокрушающе. Как, впрочем, и по всем монотеистическим религиям: иудаизму и его производным –  христианству и исламу. Взамен она показала нам нашу религию, восходящую к самым истокам русского и славянского мира – Родноверие.

Были ли труды по родноверию до этой книги, спросит придирчивый критик? Были, разумеется. Выступал ли кто-то против коммунизма до «УРБ»? Да тонны книг написаны. Против сионизма? Конечно. Достаточно вспомнить Валерия Емельянова с его великолепной «Десионизацией». Но, именно в «УРБ» впервые были органично соединены  все «pro» и «contra»  («за» и «против», - прим. авт.), и чётко показано, что надо отринуть и к чему идти. Именно с рубежа веков, с момента выхода «УРБ», Родноверие из крайне малочисленного и, фактически, полумаргинального движения, стало вырастать в реальную силу, и привлекать всё новых и новых людей. Будить в них родовую память, напрочь, казалось бы, убитую тысячелетней иудо-христианизацией и семидесятилетним сионистским коммунизмом-интернационализмом.

Правда, наряду с такими благими явлениями как пробуждение родовой памяти  и восхищение красотой родноверия, стала проявляться и активность несколько другого свойства. Движуха, если хотите. Это когда люди определенного склада видят что-то радикально новое (а родноверие – это ново!) и понимают, что ниша эта пока относительно свободна и тут можно преуспеть. Отсюда-то и берутся дотоле абсолютно неизвестные граждане вроде Богумилов Вторых (а кто первый тогда?), звёзд физики Крад Велес (в миру Ирина Волкова) и т.д. и т.п. Энергии и фантазии у этих людей, ничего не скажешь, хоть отбавляй. Но, поскольку действуют они на, скажем так, околокоммерческом к родноверию поприще, и явно не берутся быть гуру, то и слышно о них немного.

Другое дело – бывший оперативник Роман Ключник. Вообще-то настоящая фамилия у Романа Тадеушевича – Черешкевич, а Ключник – это псевдоним. Но, какой-то уж крайне характерный псевдоним… Думается, что во времена оные, выбрал его Роман Тадеушевич несколько наобум. Мол, ключник – это тот, кто ключи к знаниям даёт, да и сам чист как горный ключ. В реальности же, сошлёмся на Василия Татищева – известного русского историка и географа, «ключник» – это: «По "Русской Правде" то же, что тиун, полный холоп (Обельный холоп), но вместе с тем первый человек в домашнем хозяйстве господина, управляющий и судья. Московские памятники XIV-XV вв. говорят об обязанностях Ключника подробнее. Ключник ведает остальных холопов, целует за них крест, собирает господские доходы и заботится об их приращении, для чего раздает господское серебро в рост крестьянам; далее — вступает в сделки именем своего господина и приобретает для него движимость и рабов. Ключники имели даже своих рабов и дьяков. Служба ключником "без ряду" (без договора) влекла за собой полное холопство».

То есть, выделим главное, ключник – это первый человек в хозяйстве господина, что остальных холопов ведает и крест за них целует, а также раздаёт господское серебро в рост крестьянам. А ведь наверняка знает Роман Тадеушевич Василия Татищева, да и как «маститому историку» Ключнику такую фигуру да не знать? Уже начиная с выбора псевдонима, можно видеть, что это  типичнейшая, как говорится, «оговорочка по Фрейду». И очень характерная, отметим.

Другие словари, с теми или иными небольшими вариациями, дают  такое толкование слова «ключник»: «…Служащий, заведующий продовольственными запасами дома, семьи и имеющий при себе ключи от мест их хранения». Быть может Роман Тадеушевич, выбирая псевдоним, лелеял мечту не  о карьере историка-писателя-философа (коим он себя, разумеется, считает), а о должности  заведующего продмага, или ещё какой хлебной прапорско-интендантской синекуре? Вполне возможно. Выглядит он как человек, чьим идеалом всегда было хорошее питание, и который своего идеала достиг… Но, как бы там ни было, очевидно, что одним только выбором псевдонима Роман Тадеушевич крепко сел в лужу.

Впрочем, на псевдоним пан Ключник внимания не обращает, свыкся уже, надо полагать. Помимо выпуска многочисленных околоисторических и прочих трудов, где конкуренцию по плодовитости ему может составить только фантаст Георгий Сидоров,  появилось у него ещё одна фишка. Роман Тадеушевич с истинно польским гонором и задором (кровь – великое дело!) взялся полемизировать с автором «УРБ» Владимиром Истарховым. Целых десять длинных «простыней» посвящено им нудному,  кропотливому и вязкому разбору того, что Истархов делал и не делал, писал и не писал, говорил и не говорил. Причём, выводы господин Ключник делает насколько фантастичные, настолько   и оскорбительные. Как вот такой перл, цитирую: «…Истархов – это  агрессивный суперсионист, коварно замаскированное  под  русский  национализм  подрывное острие сионизма».

Чувствуется злоба неподдельная, мешающая философу Черешкевичу даже правильно говорить по-русски, и потому выдавать такие громоздкие и безграмотные титулы. Чувствуется и ангажированность Ключника, ведь на одну статью Истархова он разразился, повторим, аж десятью (!) статьями. И на подходе другие, сдаётся, задор виден хорошо. Или заказ, что ещё вернее. Заказ влиятельных сил, которым пан Ключник, очевидно, не хочет, да и не может отказать.Между тем, именно Владимир Истархов поставил эпиграфом к своей культовой книге «Удар русских богов» такую фразу: «Выбирая богов, мы выбираем судьбу». Слегка перефразируя этот постулат, хочется сказать Ключнику: «Выбирая псевдонимы, мы тоже выбираем судьбу». И  ещё немного процитируем русского историка Василия Татищева: «…Служба ключником "без ряду" (без договора) влекла за собой полное холопство…». Интересно, а у Романа Черешкевича-Ключника, договорчик соответствующий имеется?

Дмитрий Федяев