Мистическое оружие Ведической цивилизации

Ниже приводится небольшая выдержка из Махабхараты описывающая применение одного из видов мистического оружия "нараяны" 5000 лет назад во время битвы на Курукшетре.

Санджая сказал:

 
Услышав об убиении своего отца при помощи обмана Дхриштадыомной, вершителем греховных дел, сын Дроны залился слезами и преисполнился гнева, о бык среди людей! И когда он был охвачен гневом, о царь царей, вид у него, казалось, был чудно-дивен, как у Разрушителя, когда он собирается уносить существа в конце юги. И вытирая все снова и снова глаза, наполненные слезами, и тяжело вздыхая от ярости, он сказал Дурьйодхане такие слова: «Я узнал сейчас, как отец мой, сложивший оружие, был повержен низкими людьми и как был совершен нечестивый поступок царем, прикрывающимся знаменем справедливости! Я услышал сейчас о том неблагородном поступке весьма безнравственного сына Дхармы! Ведь среди занятых в битве несомненно одно из двух может случиться, о царь, — победа иль поражение. И в этом случае смерть одобряется. Человеком благородным никогда не должно выражать хвалу себе самому! Неспособный, однако, перенести убийство моего отца, я говорю о своем мужестве. Пусть увидят сегодня пандавы вместе с Джанарданой мою геройскую мощь, когда я буду крушить все их войска, совершая то, что свершается самим Разрушителем в конце юги! Ибо ни боги, ни гандхарвы, ни асуры и ни ракшасы не в состоянии сегодня победить меня в сражении, стоящего на колеснице, о бык среди людей! Нет другого в этом мире, кроме меня или Арджуны, более сведущего во владении оружием. Войдя в средину войска, подобно самому солнцу среди сверкающих лучей своих, я конечно применю свое оружие, созданное богами! Примененные сегодня мною в свирепой битве, эти потомки Кришашвы, обнаруживая свою страшную мощь, сокрушат пандавов! Сегодня все стороны света, о царь, мои воины увидят здесь покрытыми острыми стрелами, словно они застланы потоками дождя. Ибо сея во все стороны густые тучи стрел со страшным шумом, я буду повергать своих врагов, как могучий ветер валит деревья. Ни Бибхатсу, ни Джанардана, ни Бхимасена, ни оба близнеца и ни царь Юдхиштхира, ни злонравный сын Паршаты Дхриштадьюмна, ни Шикхандин и ни Сатьяки не знают, о Кауравья, о том оружии, которое есть у меня с мантрами для метания его и возвращения назад.

Как-то давно Нараяна, приняв облик брахмана, пришел к моему отцу. И преклонившись перед ним, отец мой предложил ему подношения согласно установленным правилам. Приняв их сам, божественный владыка предложил ему выбрать дар. И мой отец тогда выбрал высочайшее оружие нараяна. И тут, о царь, небесный владыка, высочайший из богов, обратившись к нему, промолвил: «Никакой другой человек не станет равным тебе в бою. Однако оно, о брахман, никогда не должно быть применено с поспешностью. Ибо оружие это никогда не возвращается иначе, как сокрушив врага. И при этом невозможно узнать, кого не могло бы оно убить, о владыка! Ибо оно может убить даже того, кто не подлежит убиению. Поэтому его не должно применять без глубокого обдумывания. Когда нанесено ранение в пылу битвы, когда пускаются в бегство или бросают оружие, когда обращаются к врагам с мольбой о пощаде или прибегают к защите, ища убежища, — во всех этих случаях применение этого мощного оружия должно прекращаться, о усмиритель врагов! Ибо во всех случаях жестоко мучающий в сражении тех, кто не подлежит убиению этим оружием, сам испытывает сильные мучения от него!» Так отец мой получил то оружие. А владыка тот, обратившись также ко мне, сказал: „С помощью этого оружия ты тоже будешь дождить разнообразные ливни дивного оружия в сражении и блистать скрытою мощью под воздействием его!» 

 
Сказав так, тот божественный владыка вознесся на небо. Это и есть история, как было обретено от Нараяны то оружие моим отцом. При помощи его я обращу в бегство и сокрушу пандавов и панчалов, матсьев и кекаев в сражении, подобно тому как супруг Шачи сокрушал асуров. Мои стрелы, о потомок Бхараты, будут падать на врагов, хотя и проявляющих свою доблесть, принимая такую форму, какую я пожелаю придать им. Я обращу в бегство и сокрушу могучих воинов на колесницах летящими по небу стрелами с железными остриями. Несомненно я буду применять и разнообразные секиры. При помощи могучего оружия Нараяна, о усмиритель врагов, я уничтожу врагов, обратив ни во что пандавов. Низменнейший среди панчалов Дриштадьюмна, тот ненавистник друзей и брахманов и своего собственного наставника, презреннейший и заслуживающий самого сурового порицания, не избавится от меня сегодня живым.

 
Услышав эти слова сына Дроны, войско кауравов сплотилось вновь. И тогда лучшие из людей затрубили все в огромные раковины. И преисполненные радости, они ударили в тысячи барабанов — больших и малых. Земля громко гудела, мучимая копытами коней и ободами колес колесничных и тот громкий, неистовый гул оглашал воздушное пространство, небо и землю. Услышав тот шум, подобный рокоту облаков, пандавы, превосходнейшие из воинов на колесницах, объединившись вместе, стали совещаться друг с другом. А тем временем сын Дроны, сказав такие слова, прикоснулся тогда к воде и вызвал то дивное оружие — Нараяна. И вот показались тысячами в воздухе стрелы со сверкающими остриями, будто змеи с пылающей пастью, собираясь поглотить пандавов. И в той страшной битве, о царь, стрелы те, подобно лучам солнца, в один миг покрыли все страны света, небосвод и войско. Также и неисчислимые железные шары, о хранитель земли, показались затем, подобно сияющим светилам на ясном небосклоне. Также появились со всех сторон и различные шатагхни, извергающие огонь, и диски с бритвообразными остриями, подобные сверкающим дискам солнца. Видя небосвод, густо покрытый теми видами оружия, о бык из рода Бхараты, пандавы, панчалы и сринджайи сильно обеспокоились. Всякий раз, как только могучие воины пандавов на колесницах пытались сражаться, — всякий раз то оружие усиливалось в своей мощи, о повелитель людей! И убиваемые оружием Нараяна, словно сжигаемые огнем, они были жестоко теснимы повсюду в том сражении. И в самом деле, как огонь сжигает сухую траву на исходе холодной поры, так и оружие то сжигало войско пандавов, о владыка! Меж тем как все вокруг заполнялось тем оружием и при этом войско его уничтожалось, о владыка, сын Дхармы, Юдхиштхира проникся великим страхом.

Увидев же свое войско бегущим и упавшим духом и видя также безразличие Партхи, сын Дхармы сказал так: — «О Дхриштадьюмна, беги вместе с войском панчалов! О Сатьяки, и ты тоже беги домой, окруженный всеми вришни и андхаками! Справедливый же душою Васудева сам найдет подходящее средство, чтобы исполнить свое предназначение! Он способен давать наставления всему миру. Так зачем же нам давать их ему самому? Не следует больше продолжать сражение! Я говорю это вам, всем воинам! Что до меня, то я вместе с моими единоутробными братьями войду в пылающий огонь. Переправившись через океан сражений Бхишмы и Дроны, совсем непроходимый для робких, погружусь ли я вместе со своею свитой в лишенный воды след от копыта коровы, представленный сыном Дроны? Пусть желание Бибхатсу в отношении меня быстро осуществится, ибо мною повержен в битве наставник, всегда питавший добрые чувства к нам,— тот наставник, которым было допущено убийство сына Субхадры, еще мальчика, неискушенного в битвах и совсем беззащитного, — многочисленными сильнейшими и свирепыми воинами, — тот наставник, который вместе с сыном своим оставил в пренебрежения Кришну, не отвечая на поставленный ею вопрос сказать правду, когда она в столь бедственном положении была приведена в собрание и сопротивлялась насилию поставить ее в положение рабыни, — тот наставник, которым, когда утомились кони, сын Дхритараштры (Дурьйодхана), жаждавший убить Пхальгуну, был облачен в неуязвимый панцирь и назначен для защиты правителя Синдху, — тот наставник, которым, коль скоро он был сведущ в оружии Брахмы, были уничтожены в корне панчалы, возглавляемые Сатьяджитом и прилагавшие усилия ради моей победы, — тот наставник, которым, когда мы несправедливо изгонялись из царства, было одобрено, чтобы мы отправились в лес, хотя он и был удерживаем в своем дозволении нашими друзьями. Увы, тот, кто поддерживал с нами великую дружбу, убит! Ради него я вместе со всеми друзьями пойду на смерть!» Когда говорил так сын Кунти Юдхиштхира, герой из рода Дашарха Кешава, поспешно сдержав войско мановением рук своих, промолвил такие слова: «Быстро положите свое оружие и сойдите с колесниц! Именно, что есть сейчас средство, предписанное благородным Нараяной для отвращения этого оружия! Спуститесь на землю все вы со своих слонов, коней и колесниц! Только так, если вы будете стоять безоружными на земле, это оружие не убьет вас! Ибо в любом месте, где бы ни сражались войны, чтобы предотвратить силу этого оружия, там всюду эти кауравы становятся еще более сильными, чем вы! Тех людей, однако же, которые бросят свое оружие и сойдут с колесниц, тех не убьёт в сражении это оружие! Но тех из них, которые будут, даже в воображении, сражаться против него, всех их убьет оно, даже если они в поисках прибежища спустятся в саму преисподнюю!» И все те воины, услышав такие слова Васудевы, о потомок Бхараты, изъявили желание оставить свое оружие как в мыслях своих, так и действием. Увидев тогда их, собравшихся бросить оружие, сын Панду, Бхимасена, сказал, о царь, такие слова, радуя всех: — «Никто вовсе не должен бросать здесь свое оружие! Я отражу оружие сына Дроны своими быстролетными стрелами! Или же этой увесистой палицей, украшенной золотом, я буду рыскать в сражении, подобно самому Разрушителю, сокрушая это оружие сына Дроны! Ибо нет здесь ни одного человека, равного мне в отваге, точно так же как нет другого светила на небосводе, равного солнцу. Посмотрите на обе мои сильные руки, подобные хоботам двух могучих слонов, способные сокрушить даже Снежную гору! Ведь я единственный здесь среди людей, кто обладает силой, равной десяти тысячам слонов! Я не имею себе соперника, как и Шакра, прославленный на небесах среди богов! Посмотрите сегодня на силу рук моих в бою, огромных в плечах, когда они будут отражать сверкающее и пылающее оружие сына Дроны! Если нет другого, способного противостоять оружию Нараяна, то сегодня я буду сражаться против него на глазах у всех кауравов и пандавов!» 

Сказав так, Бхима, усмиритель врагов, на своей колеснице, блеском подобной солнцу и издающей грохот, точно раскаты грома из-за туч, ринулся против сына Дроны. Наделенный большой стремительностью и отвагой, сын Кунти, благодаря высокой ловкости рук, в одно мгновение ока, нагрянув на врага, осьшал его густой сетью стрел. Тогда сын Дроны, улыбаясь ему и сказав нечто несущественное, покрыл его своими стрелами, вызванными с помощью мантр, с пылающими остриями. И покрытый в пылу битвы стрелами, изрыгающими огонь, подобно змеям с пылающей пастью, Партха, казалось, был усеян золотыми искрами. И весь облик Бхимасены, о царь, в сражении том выглядел подобно горе на исходе дня, окруженной светлячками. То оружие сына Дроны, которое направлялось против Бхимы, усиливалось в своей мощи, о великий царь, как огонь, раздуваемый ветром. При виде того оружия, страшного по своей мощи, возрастающего в силе, панический страх охватил войско пандавов, кроме Бхимы. Тогда все они, побросав свое оружие на землю, сошли повсюду с колесниц, со слонов и коней. И после того как они бросили свое оружие и сошли с колесниц, необъятная мощь того оружия обрушилась на голову Бхимы. Тогда все существа и особенно пандавы издали горестные восклицания «Аи! Ой!», увидев Бхимасену, подавленного мощью того оружия. 

 
Санджая сказал:

 
Увидев Бхимасену, усеянного тем оружием, Дхананджая для отражения его мощи покрыл Бхиму оружием варуна. И благодаря высокой ловкости рук Арджуны, а также той огненной мощи, окутавшей (Бхиму), никто не мог видеть, что он покрыт оружием варуна. Окутанный оружием сына Дроны, Бхима вместе с конями, возницей своим и колесницей оставался недоступным для взора, словно огонь, окаймленный пламенем, посредине другого огня. Сам Бхима, его колесница, кони и возница, о достойнейший, покрытые так сыном Дроны, казалось, находились посредине огня. Как разрушительный огонь в конце юги, сжигая всю вселенную, когда приходит урочный час, вместе со всем, что в ней движется и неподвижно, входит наконец в уста Всевышнего, точно так же и оружие то стало проникать в Бхиму. Как невозможно постичь, если бы огонь проник в солнце или же солнце проникло в огонь, так совсем невозможно было постичь ту пылающую мощь, проникнувшую в Бхиму.

 
Видя то оружие, сыплющееся так на колесницу Бхимы, и видя сына Дроны, возрастающего в мощи и силе и не имеющего себе соперника в сражении, заметя также, что все воины пандавов положили оружие и что те упавшие духом могучие воины на колесницах, возглавляемые Юдхиштхирой, все отвратились от битвы, Арджуна и Васудева, те оба героя, сияющие ослепительным блеском, поспешно сойдя со своей колесницы, подбежали тогда к Бхиме. И погрузившись в тот мощный жар, возникший от силы оружия сына Дроны, оба они, чрезвычайно могучие, прибегли затем к помощи иллюзии. И тогда огонь, возникший из того оружия, не сжег их, так как они положили свое оружие, а также вследствие силы примененного ими оружия варуна и благодаря также собственной мощи обоих Кришн. Затем Нара и Нараяна ради успокоения оружия Нараяна начали с силой тащить оттуда Бхиму и все его оружие. Вытаскиваемый так, сын Кунти, могучий воин на колеснице, стал издавать громкий рев. И сразу же то страшное и неодолимое оружие сына Дроны начало возрастать в силе и мощи. Тогда Васудева, обратившись к Бхиме, сказал: «Как же это так, о потомок Панду, хотя и удерживаемый нами, ты, о Каунтея, все же не отвращаешься от битвы? Если эти потомки рода Куру не смогут быть теперь побеждены в битве, то мы должны будем здесь продолжать сражаться, а также и эти быки среди людей. Ведь все эти воины твои сошли со своих колесниц! Поэтому, о Каунтея, ты тоже быстро сойди со своей колесницы!» Сказав так, Кришна тогда спустил Бхиму с его колесницы, в то время как тот с глазами, кроваво-красными от гнева, тяжело дышал, точно змей. Когда же он был спущен с колесницы, о царь, и был принужден положить свое оружие на землю, тогда то оружие Нараяна, сокрушающее врагов, совсем успокоилось.

Меж тем как с помощью этого средства невыносимая мощь того оружия была успокоена, все страны света, главные и промежуточные, сделались совсем ясными. Начали дуть приятные ветры и успокоились все животные и птицы. Возрадовались верховые и упряжные животные, а также все воины, о владыка людей! В самом деле, когда страшная мощь того оружия унялась совсем, о потомок Бхараты, Бхима, одаренный большим умом, казался подобным восходящему на исходе ночи солнцу. Остатки войска пандавов, обрадованные успокоением оружия Нараяна, снова стояли там готовыми, горя желанием сокрушить твоего сына. И когда, уже после того как оружие то было таким образом отражено, войско пандавов расположилось боевым строем, Дурьйодхана, о великий царь, сказал тогда, обратившись к сыну Дроны: — «О Ашваттхаман, вновь примени немедля это оружие, ибо панчалы снова уже выстроились в боевые порядки, жаждая победы!» После таких слов, сказанных ему твоим сыном, о достойнейший, Ашваттхаман, печально вздохнув, промолвил так царю: — «Это оружие, о царь, не положено вызывать обратно! Оно не может быть применено дважды! Если же оно будет вызвано снова, оно без сомнения убьет того, кто собирается применить его! Сей Васудева применением увиденных тобою средств добился, чтобы оружие то было отражено! Поэтому иначе предписывается уничтожение врага в сражении, о повелитель людей! Поражение или же смерть — одинаковы. Лучше, однако, смерть, но не поражение! Ведь эти враги, побежденные оттого, что вынуждены были оставить свое оружие, выглядят словно мертвые!».

 
Санджая сказал:

 
После того как были убиты наследник престола чедиев и Вриддха-кшатра из рода Пуру, а также Сударшана, предводитель малавов, хорошо искушенный в науке владения оружием, после того как были побеждены Дхриштадьюмна, Сатьяки и Бхима, после того как у Бибхатсу самые чувствительные места были глубоко затронуты теми словами Юдхштхиры и когда он ощутил у себя душевный разлад, когда он вспомнил все свои прежние лишения, о владыка, у него от горя вспыхнул гнев, небывалый ранее. Поэтому он, подобно низкому человеку, и обратился к отпрыску Дроны. К сыну наставника, достойному всяческого уважения, в таких недостойных и грубых, неприятных и резких словах. После таких резких и грубых слов, сказанных в гневе Партхой голосом, уязвляющим самые чувствительные места, о царь, сын Дроны, превосходнейший из всех могучих лучников, глубоко дыша от ярости, сильно разгневался на Партху и особенно на Кришну. И он, преисполненный доблести, стоя неколебимо на колеснице, прикоснулся к воде и вызвал к действию оружие агнея, совсем неотразимое — даже богами. Целясь во всех видимых и невидимых своих врагов, сын наставника, тот сокрушитель вражеских героев, освятил мантрами сверкающую стрелу, блеском подобную бездымному огню, и метнул ее, обращая во все стороны, проникнувшись гневом. И от нее возник тогда в воздушном пространстве неистовый ливень стрел. Начали дуть холодные ветры. И солнце совсем не грело больше. Страшно кричали демоны со всех сторон. Гремели облака на небосводе. Птицы и животные, мелкий и крупный скот и даже отшельники, строго соблюдающие обет и полностью обуздавшие себя, не находили себе покоя. Все основные элементы мира, казалось, пришли в расстройство. Солнце словно повернулось. Все три мира, опаляемые жаром, казалось, изнемогали в муках, будто охваченные лихорадкой. Опаляемые сильным жаром той стрелы, слоны и другие земные существа убегали в страхе, тяжело дыша и желая найти спасение против ее ужасной мощи. Ибо в то время как сами вместилища вод были нагреваемы сильно, существа, пребывающие в воде, о потомок Бхараты, совсем не находили покоя себе, словно были сжигаемы там. Во все стороны света, главные и промежуточные, на небосвод и на самую землю падали всевозможные ливни стрел со скоростью Гаруды или ветра. Сожженные теми стрелами сына Дроны, наделенными стремительностью молнии, враги падали, словно деревья, сожженные яростным огнем. Сжигаемые тем оружием, огромные слоны падали со всех сторон, издавая страшный рев.

Другие громадные слоны, опаляемые огнем, бегали туда и сюда, а еще другие дрожали от страха, точно окруженные пожаром в ужасном лесу. Словно ветви деревьев, сожженные лесным пожаром, о достойнейший, виднелись там отряды коней и колесниц, спаленных мощью того оружия, о могущественный! И потоки колесниц падали там и сям тысячами. И казалось, о потомок Бхараты, сам божественный Агни сжигает то войско пандавов в бою, подобно тому как разрушительный огонь уничтожает все существа в конце юги. Увидев войско пандавов, сжигаемое так в жестоком сражении, воины твои, о царь, преисполненные радости, издали львиные кличи. И тут горделивые победой, твои воины, полные радости, о потомок Бхараты, быстро заиграли на тысячах разного рода музыкальных инструментах. И меж тем как мир был окутан тьмой, целое акшаухини войска пандавов, о царь, и Савьясачин, сын Панду, не могли быть видимы в том великом сражении. Никогда раньше, о царь, нами не было видано и слыхано подобного оружия, какое было создано тогда сыном Дроны в неистовом гневе. Но тут Арджуна, о великий царь, вызвал к действию оружие Брахмы, способное к отражению любого другого оружия, как было определено самим Рожденным в лотосе. И в одно мгновение тогда мрак тот совсем рассеялся. Начал дуть прохладный ветер, и все страны света сделались ясными и чистыми. И мы там увидели необычайное зрелище — целое акшаухини войска пандавов было уничтожено. И в сожженном чудодейственной силой оружия Ашваттхамана войске том внешний вид убитых невозможно было распознать.

Затем показались вместе два героя, могучих лучника Кешава и Арджуна, освобожденные от темноты, словно рассеивающие мрак два светила на небосводе. Снабженная знаменем и стягами и запряженная конями, с неповрежденным днищем и отборнейшим оружием, их колесница, столь устрашающая твоих воинов, освобожденная от мрака, сияла блистательно на поле битвы. И в ту же минуту раздались тогда среди воинов пандавов, преисполненных радости, восторженные возгласы, смешанные со звуками раковин и грохотом барабанов. У обоих войск относительно тех героев Кешавы и Арджуны сложилось мнение, что оба они погибли. Но увидев Кешаву и Арджуну, появившихся столь внезапно, они сочли их избавленными от темноты и мощи того оружия. Невредимые и жизнерадостные, оба они затрубили в свои превосходнейшие раковины. При виде партхов, преисполненных радости, твои воины сильно встревожились. Увидев их обоих, великих духом, избавленных от мощи его оружия, сын Дроны сильно опечалился. С минуту он поразмыслил о том, что случилось, о достойнейший! И поразмыслив, о царь царей, он предался заботам и печали. Испуская продолжительные и жаркие вздохи, он впал тогда в сильное уныние. Отложив затем свой лук, сын Дроны стремительно соскочил с колесницы, и, восклицая: «О позор, позор, все это ложно!», он убежал прочь из сражения.

Тогда на своем пути он увидел Вьясу, местопребывание Сарасвати, составителя Вед, незапятнанного грехом и с внешностью, подобной цвету густого дождливого облака. И увидев его, стоящего впереди, о продолжатель рода Куру, сын Дроны упавшим голосом и подобно глубоко опечаленному приветствовал его и молвил такие слова: — «Эй, владыка! Это иллюзия или же это причуда со стороны оружия? Мы не ведаем, что это может быть! Каким же образом, в самом деле, это оружие мое оказалось напрасным? В чем было нарушение при вызове его к действию? Или же это нечто противоестественное, или же это победа над тремя мирами, одержанная обоими Кришнами, ибо оба они все еще здравствуют? По-видимому, время непреодолимо! Ни асуры, ни бессмертные и гандхарвы, ни пишачи и ни ракшасы, ни змеи, якши и птицы, ни существа человеческие вовсе не могут отважиться обезвредить это оружие, выпущенное мною! Это оружие, однако, могло пылать своею мощью, уничтожив только одно акшаухини войска, участвовавшего в деле. Так почему же тогда оно не убило Кешаву и Арджуну, обоих подверженных закону смертных? Спрошенный мною, о божественный, скажи мне о том по правде!»...